Священный цветок. Генри Хаггард

как божеству. Они слышали об этом от некоторых людей своего племени, побывавших в плену у понго и бежавших от них.

      – А вы не пробовали добраться до этого острова? – спросил я.

      – Пробовал, Аллан. Я подходил к самому краю тростниковых зарослей у конца большой равнины, где начинается озеро. Там я провел некоторое время, занимаясь ловлей бабочек и собиранием растений. Однажды ночью (я был в своем лагере один, так как никто из моих людей не оставался после заката солнца так близко от понго) я проснулся и почувствовал, что вблизи меня кто-то есть. Я выполз из-под своего навеса и при свете заходящей луны (рассвет был уже близок) увидел высокого человека, опершегося на длинное копье с широким наконечником. Этот человек был очень крупных размеров, ростом свыше шести футов. На нем был белый плащ, спускавшийся с плеч почти до самой земли. На голове у него была шапка с завязками, тоже белая, в ушах медные или золотые кольца и на руках – браслеты из такого же металла. Кожа у него была черная, но красивые черты его лица не были вполне негритянскими. Его нос не был приплюснутым, как у всех представителей негритянской расы, губы его были тонки. В целом в нем преобладали черты арабской расы. Лет ему было, вероятно, около пятидесяти. Его левая рука была перевязана, и лицо его выражало большую душевную тревогу. Он стоял столь неподвижно, что я начал думать, не одно ли это из тех привидений, которых понго, по словам мазиту, посылают в их страну.

      – Мы долго смотрели молча друг на друга, так как я решил не начинать разговора первым. Наконец он заговорил низким, глубоким голосом на языке мазиту или на похожем на него языке, так как я легко понимал его.

      – Не зовут ли тебя Догитой, о белый господин?

      – Да, – ответил я. – Но кто ты, осмелившийся пробудить меня от сна?

      – Господин! Я – Калуби, вождь племени понго, великий человек в своей стране.

      – Зачем же ты, Калуби, вождь понго, пришел сюда в ночное время и один.

      – А зачем ты, белый господин, пришел сюда один? – уклончиво ответил он.

      – Чего тебе надо? – спросил я.

      – О Догита! Я ранен и хочу, чтобы ты излечил меня, – он посмотрел на свою перевязанную руку.

      – Отложи в сторону копье и открой свой плащ, чтобы я мог убедиться, что у тебя нет ножа.

      Он повиновался, отбросив копье на некоторое расстояние.

      – Теперь развяжи руку.

      Он развязал. Я зажег спичку – зрелище, которое, казалось, сильно испугало его, хотя он не сказал ни слова – и при свете ее осмотрел руку. Первый сустав второго пальца отсутствовал. Судя по остатку, прижженному и туго обвязанному травинкой, он был откушен.

      – Кто сделал это? – спросил я.

      – Обезьяна, – ответил он. – Ядовитая обезьяна. Отрежь мне палец, о Догита, иначе завтра я умру.

      – Почему же ты, Калуби, вождь понго, не обратился к своим врачам, чтобы они отрезали тебе палец?

      – Нет-нет, – отвечал он, покачав головой, – они не могут сделать этого. Это запрещает закон. А мне самому трудно сделать