Как закалялся стул. Культурная лапша. Родион Яковлевич Кормановский

Эту гусеницу, вползающую в город с востока, выделывающую кренделя своим маршрутом и выползающую на западе – в пригороде, сгружая весёлый народ в Руэме (это посёлок такой). Потом тоже самое она проделывает в обратном направлении: входит с запада, те же слепые кишки по городу и выходит на востоке.

      А республика у нас марийская и Руэм в переводе значит: «место праздника» или «вырубка». Так утверждает мой друг, живущий там, так что если я ошибся – претензии к нему. (Ну что, Михалыч, получил?)))).

      Вот и выходит, что весёлый народ, который каждый вечер несётся в Руэм, едет на место праздника, чтобы там вырубиться.

      Но вернёмся в нашу небольшую «газельку», предназначенную для перевозки больших масс человеческого материала в разной степени опьянения (как говорится от нуля и выше). Именно в нулевой стадии (нет, не в ноль) находился и этот Ботан, который под плоской бейсболкой прятал очки, коротая время поездки в блогах. Алкаш рядом с ним вяло порыгивал и поикивал. Впереди, лицом к салону сидела парочка с маленьким ребёнком на руках. Рядом с ними, у самой двери восседала в позе нога на ногу размалёванная рыжая девица в короткой юбке, без умолку трещавшая по телефону. У левой стенки наглой физиономией в сторону двери пребывал самоуверенный парнища в блестящих туфлях с длиннющими носами. Рядом тусил его менее пижонистый, а заодно и нагловатый, дружок. Впереди, рядом с водителем, тоже были какие-то двое, но этот факт не примечателен, потому как в действе они не участвовали…

      – Вперёд! – отрыгнул синий нос.

      – Придурок! – громко сказал наглец.

      – Да ты чё! – лепетала рыжая в телефон, – а она?! Ой! А он? Нет, ты подумай, каков, а!

      – Ик! – ответил синий нос.

      Рыжая смерила его взглядом.

      – Гу-гу! – сказал ребёнок на руках у матери и сделал попытку подпрыгнуть. Мать поставила его на ножки у себя на коленях.

      Наглый презрительно оглядел присутствующих, взглянул на дружбана и перевёл взгляд на ноги рыжей.

      – Слышь, а тёлки-то точно будут? – спросил он, не снижая громкости.

      Рыжая метнула на него возмущённый взгляд и увидела, что он смотрит на её ляжки.

      – Ага, – ответил его дружок, в то время как наглый осклабился рыжей. Она поменяла ноги местами, и теперь её богатство стало направлено в другую сторону.

      Ботан повёл ухом, взглянул на ляжки мельком и опять упёрся в телефон.

      – Ик! – обрадовался синий нос, у которого загорелись глаза. Подозреваю, что он увидел четыре ноги у неё, а не две.

      – Нет, – сказала рыжая, – я бы ни за что такого не простила!

      – Я бы тоже! – сказал наглец, но она даже не взглянула на него.

      – Ик! – синий нос.

      А ребёнок, подпрыгнул на коленях у мамы и сказал громко:

      – Пу-у-ук! – причём не ртом.

      – Куда мы попали! – вопит наглец, изображая на морде недовольство, рыжая мечет на него взор, а его друг ржёт.

      Маршрутка резко тормозит, Ботан и синий нос подпрыгивают, а дитё кричит:

      – Гу-гу! – улыбаясь однозубым ртом.

      Чрево