Право выжившего. Сергей Зверев

провел, лишь бы вас, крыс, додавить.

      – У меня семья. Не убивайте.

      – Азер? – спросил Косарев.

      – Да. Ленкорань. Не убивайте, да, прошу.

      – Трясешься, воин ислама.

      Косарев обшарил карманы пленного, извлекая из них пачки денег, какую-то бумагу с арабской вязью.

      – Во, с паспортом, – удивился Косарев. В кармане пленного действительно лежал обернутый целлофаном паспорт. Довольно странно – обычно наемники предпочитали с собой не таскать документов.

      – Керимов Бакир Бехбуд-оглы, житель и уроженец Мингечаурского района. Можно верить? – осведомился Косарев.

      – Можно. Я и есть.

      Косарев по оперской привычке переписал данные в свой блокнот.

      – Куда его? В контрразведку? – спросил он полковника.

      – Да. Пусть разбираются.

      Глава 6

      Первые хлопоты

      – Это что? – в тот день, сразу по выходу из колонии, озадаченно осведомился Гвоздь, разглядывая спрятавшийся в зелени деревьев за высоким забором двухэтажный кирпичный дом, украшенный бойницами, башенками, колоннами.

      – Это твоя хата, – пояснил Матрос.

      – На какие такие деньги?

      – Добрые люди деньги дают. Уважают Гвоздя. Ценят.

      – Добрые, значит.

      – Добрые, – Матрос распахнул металлическую калитку.

      – Дорого встало? – Гвоздь ступил на посыпанную гравием дорожку и огляделся. Бассейн, беседка, скамейки, фонари, кажется, сворованные с какой-нибудь городской улицы.

      – Не дороже денег. Прошу.

      Гвоздь осмотрел все восемь просторных комнат, обставленных жутко безвкусно, но дорого. Резная мебель, аляповатые, в тяжелых рамах, картины, две неизвестно откуда стянутые статуи ню, в каждом углу по иконе, как в церкви, в столовой – две (!) хрустальные люстры. Гвоздь устроился в кресле напротив керамического, украшенного затейливыми узорами, похожего на праздничный торт камина.

      – Ну как? – Матрос явно напрашивался на комплимент.

      – Ты небось обставлял? – усмехнулся Гвоздь.

      – Ага.

      – Заметно.

      – Душевно получилось, Гвоздь. Тут ханурики, дизайнеры эти, сперва возникали – то не то, се не се. Я им гонор-то сбил. Сделали, как сказал. А то забыли, кто баксы платит.

      У Гвоздя было смешанное чувство. Тут было, конечно, неплохо. И вместе с тем давало о себе знать многолетнее тюремное воспитание. Вор в законе он или барыга? Это звание подразумевало определенный аскетизм, презрение к житейским благам и суете.

      Законник не мог раньше иметь никакого имущества. Считалось, что на воле он лишь гость. Настоящий дом вора – тюрьма. Зараза роскоши поползла в этот суровый орден с Кавказа – еще в начале семидесятых годов. Тогда как раз пошла в гору теневая экономика, и воры включились в дележ пирога, пошли огромные деньги. А зачем они, если их не расходовать на красивую жизнь? «Мерседесы», огромные дома, видики, роскошная одежда, деликатесы, бесконечные рестораны, загулы – это стало нормой сначала для воров на Кавказе. А потом пришло