Все, кого мы убили. Книга 1. Олег Алифанов

не понимаете, – зашептал он страстно, видя, что переубедить меня не удаётся, – хотя бы обождите немного, ведь ни за грош пропадёте! Вы – случайный человек, оказавшийся тут проездом… проезжайте же! Послушайте старика. Думаете, в земле только черепки да монетки сокрыты? Думаете, профессора потому вазами да статуями занимаются, что глупы и недальновидны? Да нет же! Напротив, потому что догадываются, на что можно наткнуться! Не на что вам у князя смотреть. Я пока в точности не знаю, что там, но дело вовсе нешуточное. И сам я, если хотите правду, не еду оттуда – бегу!

      – Всё ж, вы ведь там гостили – и прекрасно выглядите, – похвалил я.

      Он покосился на возницу, но Прохор будто нарочно хрустел своими огурцами, словно желая показать, что уши его не внемлют нашему странному разговору.

      – Снаружи – да, но вы не подозреваете, что творится у меня на душе. Конечно, сейчас не времена преподобного Иосифа, и нам, образованным людям, не пристало опасаться каббалистов и чернокнижников, но изысканиями князя заинтересовались в верхах. – Он со значением поднял палец. – И интерес этот не сулит ему ничего доброго.

      – Так что же, граф Воронцов – верит в колдовство?

      – Перестаньте, – поморщился он, – ведь вы не только учёный, но и чин имеете. Такие дела по инстанциям не ходят. Доклад уже поступил – государю! И ответ не замедлит. Не желаете внять иным аргументам – прислушайтесь хоть к этому. Начинать карьеру с подобных сомнительных сношений…

      – Ничего скрытного или порочного в моих действиях нет, – поспешил прервать я его речь, ибо уже боялся усомниться в собственной решимости. – И я не намерен задерживаться долее крайней необходимости.

      Он вздохнул и, опустив голову, отступился.

      – В таком случае, господин Рытин, желаю вам преуспеть в разгадках страшных тайн… И, вот ещё что, – почти шёпотом промолвил он, – не доверяйте там никому. Кроме, пожалуй… – он запнулся, окинув меня исподлобья колким взглядом. – Впрочем, нет, лучше – никому. Ну, с Богом! Пошёл! – крикнул он ямщику, ударив ладонью повозку.

      Я ощущал досаду и обиду. Со мной обращались как с мальчишкой, играли, водили за нос. Многое знать, намекать и недоговаривать, брать свои слова назад – стерпеть такое моя гордость не могла и от людей близких, и если бы не безмерное уважение к заслугам этого человека, не избежал бы он резкой тирады, порождённой обманчивым омутом моего самолюбия. Что ж, пусть же моё холодное небрежение послужит если и не к удовлетворению моему, то хотя бы к разочарованию этого заносчивого собеседника.

      – А хорош гусь этот Иван Павлович, – завёл Прохор, едва отъехали мы от трактира полверсты.

      – Что же ты имеешь к нему?

      – Промурыжил вас битый час, вот, помяни моё слово, попадём в передрягу из-за него! – недовольно рассуждал он. – А и скупой же, как все немцы. Этот-то ему какой-то скарб предлагал из могил, а тот нос воротил, мол, поезжай в Одессу, в музей, там тебе оценят. Уж тот и так и сяк цену сбивал – не идёт немец.

      – Вот