Когда он шагнёт…. Николай Калиниченко

русло, пыли сухой ручей

      Будет поить, капли грязи презрев.

      Жизнь – это солнце, ярче любых свечей!

      Жизнь – это слово «Аэ… Аэ маэф!»

      Дрогнет земля, встанут ростки голов,

      Плечи и руки – закрепощенный прах.

      «Здравствуй, отец! Здравствуй,

                                      почтенный Лёв!»

      Небо над ним, скрипка в его руках.

      Выйдет мелодия – дикий, шальной гопак.

      Тучи закружатся, грянет внезапный гром.

      Ветхие крылья – старый его пиджак,

      Пряди седые тронутые дождем.

      Длится и длится звуков и капель вихрь,

      Бурно вздымается грива живой реки.

      Видишь ли, мастер? Слышишь ли

                                                голос их?

      Мягких ладоней глиняные хлопки.

      Чатланский гудбай

      Позабыты прежние союзы,

      В черном небе астры отцвели.

      Дети Полдня, я целую в дюзы

      Ваши световые корабли.

      Бластер, гравицаппа, ключ на «восемь»

      И скафандр, который не предаст.

      В долгую космическую осень

      Увожу свой старый пепелац.

      Растворюсь в туманном Магеллане,

      Гончих псов оставив за спиной.

      Нынче и пацаки, и чатлане

      Могут превратиться в перегной.

      Перегной дождями увлажнится.

      Что же ты не весел, гордый Тарс?

      Будет кукуруза колоситься,

      Разбавляя жёлтым красный Марс.

      И фастфуд откроют в лунном цирке,

      Станут там Биг-Маки продавать.

      Мне, ребята, хуже чем эцихи,

      Ваша сетевая благодать!

      Я плевал на ваш комфорт облезлый, На

      постылый офисный покой,

      Лучше так, навстречу звездной бездне,

      Но своей, неторною тропой.

      Ни к чему пустые разговоры.

      Посмотри, как много звезд вокруг!

      Где-то ждет меня моя Пандора

      И Аракис, и планета Блук.

      На прощанье гляну исподлобья

      И над полем плавно поднимусь.

      Радуешься, морда эцилоппья?

      Не надейся, я еще вернусь.

      С армией таких же непослушных, Что

      без страха цаками звенят.

      Так что вам, наверно, будет лучше

      Срочно трансглюкировать меня.

      А иначе наберусь силёнок,

      Подниму упрямую башку,

      И взойдет над миром обновлённым

      Грозное, торжественное «КУ!!!»

      Тюремщик

      Зачем мне этот пламенный напор,

      Оправа Моисеева куста.

      Я знаю, чем неистовей костёр,

      Тем гуще и чернее темнота.

      Страшусь его, держу его внутри,

      Заветных слов креплю тугую вязь,

      Но всякий раз шепчу ему: «Гори»,

      К стене темницы тихо прислонясь.

      А он ревёт и бьётся в тенетах,

      И цепи рвёт, оковами звеня,

      Струится в кровотоках-желобах

      Бурлящая субстанция огня.

      Опять я заключу ее в фиал,

      Прозрачный,