Когда он шагнёт…. Николай Калиниченко

шкуре гиганта отметки былых побед

      С тех пор как спускался подобьем

                                     Господней кары

      В кромешную бездну, куда не доходит

                                                       свет,

      И рвал, поглощая бесцветную плоть

                                              кальмаров.

      Вот снасть гарпунера, что так и не взял

                                                       кита.

      Вот ярость касаток, кривые акульи зубы,

      И старый укус, что оставила самка та,

      Которую взял подростком в районе Кубы.

      Он видел вулканы и синий полярный лёд,

      И танец созвездий над морем в ночи

                                               безлунной,

      Беспечный бродяга холодных и теплых

                                                        вод,

      Как знамя над хлябью свои возносил

                                               буруны.

      Но странная доля, проклятье больших

                                              китов,

      И в этом похожи с людскими китовьи

                                              души.

      Владыкам пучины как нам, до конца

                                               веков,

      Из вод материнских идти умирать

                                              на сушу.

      Взлетают гагары, и волны целуют мыс,

      Заря безмятежна, а даль, как слеза, чиста.

      В небе над пляжем упрямо штурмует высь

      Белое облако, похожее на кита.

      Ничего святого

      (посв. Н. Гумилеву)

      Сегодня я вижу, особенно дерзок твой

                                                       рот,

      Ты куришь сигары и пьешь обжигающий

                                                       брют,

      Послушай, далеко-далеко в пустыне идет

      Слепой одинокий верблюд.

      Ему от природы даны два высоких горба

      И крепкие ноги, чтоб мерить пустые

                                               пески,

      А здесь воскресенье, за окнами – дождь

                                                и Арбат,

      И хмурое небо оттенка сердечной тоски.

      И ты не поймешь, отчего же случайная

                                                       связь

      Приносит порою такую ужасную боль,

      А там над пустыней созвездий – арабская

                                                       вязь,

      И глазом Шайтана восходит кровавый

                                               Альголь.

      Но старый верблюд не увидит величья

                                                       небес.

      Он чует лишь воду и змей, и сухие кусты,

      Как ты, обольщая бандитов и пьяных

                                                       повес,

      Торгуешь собою, не зная своей красоты.

      Пусть