День железнодорожника. и другие повести и рассказы. Евгений Гончаров

выброс жизненной энергии человека – обычно это потеря сознания от боли и страха. Самый известный пример таких переходов – отделение сознания от тела в момент клинической смерти.

      В секретном научно-исследовательском институте, где работал Полуэктов, рассмотрели его новую теорию, несовместимую с марксистко-ленинским материализмом, и с громким треском прогнали отступника со службы. Он получил такую скверную характеристику, что с большим трудом устроился преподавать физику в сельской школе.

      К тому времени Михаил Полуэктов уже имел известность в международном научном сообществе. Профессору Полуэктову сразу поступило несколько предложений о работе в известных лабораториях США, Великобритании и Франции. Но оказалось, что грифа секретности с темы его изысканий и подписки о неразглашении с запретом выезда из СССР в течение 25 лет никто не отменял.

      Зато одна из сельских школ Ростовской области получила в преподаватели физики научное светило мирового масштаба.

      В Адлер Михаил ехал по личному делу – заболела мать. Благо, на календаре были летние каникулы.

      Соседями по купе оказалась семья: муж с женой и их взрослая дочь – девушка лет двадцати, каких мужчины нежно называют «персик». Девица всю дорогу строила ему глазки, что волновало застоялую кровь сорокалетнего холостяка.

      – Сходите, пожалуйста, к проводнику за чаем, – попросила мать благородного семейства, когда поезд проехал Ростов-на-Дону.

      – С удовольствием, – отозвался Полуэктов. – Вам с сахаром?

      – Да. И печенья возьмите.

      Заварка у проводника была темно-коричневого, почти черного, цвета – так бывает, когда в спитой чай добавили питьевой соды. Рассовав по карманам дорожные упаковки с сахаром-рафинадом (по два кусочка) и печеньем «Юбилейное» (по пять штук) и изловчившись взять в руки сразу четыре мельхиоровых подстаканника с вензелем МПС, гонец за чаем пошел, балансируя по качающемуся полу вагона, в обратный путь к своему купе.

      Глава 5

      – Сучка-а-а! – завизжала Нелли и вцепилась в перманентную прическу Метелкиной. Та, в ответ, длинными острыми ногтями расцарапала в кровь лицо обидчице.

      В незакрытом дверном проеме появился милиционер, из-за спины которого выглядывала ревизорша.

      Лейтенант не придумал ничего лучшего, как достать из кармана свисток и извлечь из него звонкую и длинную трель. Звук милицейского свистка приостановил побоище.

      – Всем стоять, не двигаться! – фальцетом приказал Смоляков.

      Фишер шустро встала на приступочку и ухватилась за поручень, приподняла свое грузное тело и осмотрела верхние багажные полки.

      Потом она подняла крышку нижнего левого спального места и увидела в рундуке несколько ящиков водки и портвейна, а также коробки с болгарскими сигаретами «Родопи», машинально отметив в своем уме еще одно нарушение. Потом Немецкая Овчарка согнала с нижнего правого