О.Л. Книппер – М.П. Чехова. Переписка. Том 2: 1928–1956. Ольга Книппер-Чехова

что я не смогу быть на отпевании Марии Николаевны Ермоловой!

      Жду твоей весточки из Ялты. Получила из Харькова и Севастополя.

      Будь здорова, прыгай. Весь наш дом тебя приветствует.

      Обнимаю, целую. Оля.

      Сейчас получила твою открытку. Целую.

      Год по содержанию.

      9. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой

      20 марта 28 г. [Москва – Ялта]

      Маша, дорогая, посылаю тебе доверенность, из-за которой мы с тобой так ласково «лаялись».

      Я уже выхожу, сейчас пойду к Влад. Ив. на беседу[12]. Тает, но свежо. Надоело киснуть, ничего не делать.

      Прочитала «Преступление Сухово-Кобылина» – очень увлекательно. Хорошо сделал книжку Леон. Гроссман[13]

      Хотела вчера пойти в Академию на диспут о «Горе уму» – да что-то ослабела к вечеру[14]. Завтра «выступаю» в «Бронепоезде».

      Очень скорблю, что лишена была возможности самой поклониться праху Марии Николаевны. Последняя ушла. Саня[15] теперь распухнет от прилива чувств – одна она осталась носительница всего, что «было» в Мал. театре.

      Как чувствуешь себя? Все ли бумажки подписала и разослала?

      Спешу. Целую, обнимаю.

      Только что занеслась Ольга Петр.[16]… Соф. Вл-ны нет, я ухожу, и она, переговорив по телефону, ушла, слава Богу. Твоя Оля

      10. М.П. Чехова – О.Л. Книппер

      20/III-28 [Ялта – Москва]

      Здравствуй, милая моя писательница![17] Надеюсь, что ты уже здорова и встала с постели. Меня же заковали в бандаж, и я потеряла грацию… Вот что наделал твой Гоголевский бульвар с высокой лестницей, которую я ушибла своей спиной!

      У нас стоят морозы и все потонуло в снегу, весной даже не пахнет. В городском саду попорчены пальмы и вечнозеленые бордюры. У нас пальма имеет только два листа, и вообще сад имеет жалкий вид. О ремонте пока нечего и думать. Небывалая погода в такую пору у нас в Крыму! Тоскую по случаю смерти М.Н. Ермоловой. Не приходилось ее видеть, и все-таки приятно было, что она жила на свете и держала в своих руках большое хорошее прошлое… Ведь мы воспитались на этом великом ее благородстве. Чистая и прекрасная улетела душа! Проливаю слезу и обнимаю тебя. Всем привет. Маша

      11. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой

      28 марта 28 г. [Москва – Ялта]

      Маша, милая, меня опять положили недели на две. Оказалось, что сердце мое занимает вроде полгруди – несовременно занимать такую большую площадь. Людмила начала делать уколы стрихнина – предстоит 30 таковых. Велели лежать. Здоровое тело мое болит от лежания. Пропустила юбилей прощальный Н.А. Смирновой[18]. Лежу, читаю, написала об Ибсене для «Красн. панор.»[19]. Людмила тоже лежит – отравление, и расширение сердца. Лева тоже куксится. Целую. Оля.

      Как твоя почка? Тоже радость.

      12. М.П. Чехова – О.Л. Книппер

      2/IV-28 г. [Ялта – Москва]

      Я вижу, милая Оля, что ты без меня ведешь себя чрезвычайно плохо! Ведь ты до неприличия всегда хвастаешь здоровьем и презираешь меня за мои стоны… Надеюсь и уверена, что ты, Бог даст, скоро

12

Возможно, беседа относилась к работе над трудно продвигающимся «Дядюшкиным сном».

13

Книга Л.П. Гроссмана вышла в 1927 г. в ленинградском издательстве, в следующем году она была переиздана.

14

Речь о мейерхольдовской постановке (премьера 12 марта), традиционно вызвавшей ожесточенные споры и дискуссии.

15

А.А. Яблочкина.

16

О.П. Кундасова.

17

Вероятно, ответ на реплику в письме О.Л. от 13 марта, что она «получила заказ писать об Ибсене».

18

Надежда Александровна Смирнова (1873–1951), одна из ведущих актрис Малого театра, после смерти мужа Н.Е. Эфроса не часто появлялась на сцене (нередкая у актеров боязнь пространства), а в 1928 г. и официально покинула сцену, перейдя полностью на педагогическую работу.

19

Статья «Ибсен в Художественном театре», приуроченная к 100-летию со дня рождения норвежского драматурга, появилась в Приложении к майскому номеру журнала; в ней О.Л. использовала свои впечатления 1905 г., когда она путешествовала по Норвегии (см. письма к М.П. того времени).