Не верь, не бойся, не прощай. Сергей Майдуков

пятый вагон.

      Состав тронулся. По мере того как он набирал ход, качало все сильнее. Хлопая дверями тамбуров, Евгений шел против хода поезда, то и дело уступая дорогу идущим навстречу пассажирам. В какой-то момент ему вдруг захотелось повернуть обратно, растянуться на полке и забыть об обещании, но это означало бы нарушить данное слово, а это никуда не годилось.

      Встретили Евгения так, словно он явился без приглашения. Колокол со своими дружками уже приступил к трапезе. На столе стояла наполовину опустошенная бутылка водки. Выпивку закусывали ядовито-зелеными огурцами, редиской и копченой курицей.

      – А, – произнес Колокол, облизывая пальцы, – это ты, Заря. Ну, присаживайся, коли пришел. Подвинься, Клешня.

      Тот, к кому он обратился, уставился на гостя и не сдвинулся с места.

      Евгений насупился:

      – Вообще-то я не голоден.

      Колокол скучно посмотрел на него желтыми волчьими глазами:

      – Я два раза приглашений не повторяю. Падай!

      Евгений пристроился на краю полки. Клешня подвинулся всего на несколько сантиметров. Чтобы дотянуться до стола, нужно было вытянуть руку или привстать. Евгению вручили мягкий пластиковый стаканчик с водкой.

      – Давай, – сказал Колокол. – За фарт!

      Выпили по первой, по второй, по третьей. Постепенно чувство неловкости прошло. Захмелевший с непривычки, Евгений набросился на курятину. Колокол представил ему своих спутников. Кроме Клешни за столом сидели Зомби и Баркас. Глаза у Зомби были как у покойника, который непонятно зачем воскрес и не слишком радовался этому обстоятельству. Баркас представлял собой классический тип качка с маленькой головой и бычьей шеей. Ну а Клешня, видимо, получил прозвище из-за отсутствия двух пальцев на левой руке. Это не мешало ему есть за двоих (он не переставал жевать даже во время разговора). Клешня рассказывал какую-то нудную историю, в которую Евгений не особо вникал. Его совсем не интересовало, за что дочка профессора полюбила Клешню, как она у него брала и что кричала в кульминационные моменты близости. Евгений также сомневался в том, что эта красавица дарила избраннику дорогие машины и квартиры, деньги за которые затем пропивались в шикарных ресторанах. Представить себе Клешню за рулем или в приличном заведении было невозможно.

      По-видимому, то же самое думали остальные, потому что на середине рассказа Колокол зевнул и сказал:

      – Хорош, Клешня, байки травить. Пора дать слово гостю.

      – А кто он такой, чтобы я его слушал? – взвился покоритель женских сердец.

      – Заря, конечно, не вор, но мужик правильный, – сказал Колокол. – На рожон не лез, но и в обиду себя не давал. Я к нему стал присматриваться после того, как он перед Цитрусом не прогнулся.

      – То-то он теперь не фотогигиеничный, – обронил Зомби, скользнув взглядом по скошенному носу Евгения и короткому шраму, пересекающему оба века правого глаза.

      – Фотогеничный, – пробормотал Евгений.

      – Чего?

      – Фотогеничный.

      – Ты