Черная звезда на счастье. Лина Люче

я пообещаю, что не стану сканировать тебя в первое время…

      – Как ты узнал?

      – Что ты опасаешься этого? Это естественно, маленькая – любая невеста об этом думает. Я же работаю с молодыми людьми и девушками тоже – предостаточно наслушался таких разговоров, – с кривоватой насмешливой улыбкой заметил Цесин.

      У Микеи вырвался смешок:

      – Представляю. Только я не уверена, что мне будет легче, если ты отложишь сканирование.

      Цесин наклонил голову и смерил ее изучающим задумчивым взглядом:

      – Тебя беспокоит то преступление, которое ты совершила?

      – В том числе, – неуверенно кивнула она, смерив его на этот раз откровенно обеспокоенным взглядом.

      Цесин оглянулся и присел на край стула, протянув ей руки. Микея вложила свои забинтованные ладони в его, позволив притянуть себя ближе. Ее глаза, полные надежды, были совсем рядом, и в них он разглядел столько тревоги, что ему с трудом удалось сохранять серьезность. Но все же он сохранил невозмутимое выражение лица, когда спросил тихим заговорщическим тоном:

      – Ты летала в Застывшие с крылатыми мальчиками в школе?

      – Да, – еле слышно сказала она.

      – Целовалась?

      – Да.

      – И после школы?

      – Да. Один раз, – упавшим голосом призналась Микея.

      – И было что-то большее, чем поцелуи?

      – Нет.

      Ее щеки вспыхнули, ресницы поднялись, и во взгляде отразилось возмущение: как он мог такое предположить? На этот раз Цесин рассмеялся, и Микея охнула, тяжело дыша:

      – Ты… тебе это смешно? Ты издеваешься надо мной?

      – Нет, нет, – он смеялся, уклоняясь от ударов ее рассерженных кулачков – впрочем, не слишком сильных. – Но я уже говорил, я работаю с молодыми людьми. Какой бы я ни был строгий и злой, я не ханжа. И не ретроград.

      – О… ты… правда, не сердишься? – прерывистый вздох и опасливый взгляд фиалковых глаз.

      – Не знаю, – честно ответил он. – Может, и рассержусь, когда увижу. Но это никак не скажется на помолвке.

      Микея смотрела на него непонимающим взглядом, совершенно сбитая с толку, и Цесин не удержался от объятия, коснувшись губами ее виска:

      – Это все, чего ты так боялась?

      – Почти. Я хотела бы рассказать тебе… обо всем перед помолвкой.

      – Хорошо.

      Он легонько отодвинул ее от себя и встал:

      – Ты не против пойти на террасу? Там воздух свежее, и разговаривать приятнее.

      Пару недель назад Микея не думала, что так скоро решится рассказать кому-то, что произошло. Ей казалось, после суда ее будет тошнить от одной попытки вспомнить, и она не ошиблась. Но с Цесином ей хотелось быть откровенной – она решила, даже если он тоже осудит ее, все равно надо рассказать.

      Началось все год назад – с того, что она работала над переводом одной октианской художественной книги, на пробу. Встретив в ней такую откровенную сцену, что ее глаза полезли на лоб,