Преступление и наказание в России раннего Нового времени. Нэнси Шилдс Коллманн

(шариата); они создали бюрократию – судей и писцов, – профессионализм которых достиг пика в XVI веке[37].

      В то же время османы черпали силы для правовой централизации, приспосабливаясь к местным различиям. По словам Даниэля Гоффмана, «государство предпочитало не навязывать единообразную и жесткую правовую систему подвластным территориям. Вместо этого правительство, составив ряд провинциальных судебников (канун-наме), включивших в свой состав многие местные обычаи и статуты, в XV веке организовало на местном уровне гибкую юридическую систему». Одновременно другие группы населения – православные греки, армяне, евреи и постоянно проживающие иностранные купцы – располагали собственными судами и законами. Местные элиты удавалось интегрировать благодаря административной практике продажи должностей (на местах), политике, которая к XVIII веку, с выдвижением магнатов на местах, подорвала возможности центральной власти. Тем не менее, благодаря своей имперской стратегии, османам удалось установить прочную стабильность в государстве. «Секрет долголетия Османского государства и способности империи удерживать свою власть над широким набором неоднородных территорий заключался не в его легендарном войске, не в верном чиновничестве, не в последовательной смене ряда дельных правителей и не в той или иной системе земельного держания. Скорее он заключался просто в гибкости отношений правительства со своим разнородным обществом»[38].

      Русские цари, как императоры династии Габсбургов, османские султаны и польские короли, управляли империей с огромным этноконфессиональным разнообразием, увеличивавшимся по мере ее роста с начала XVI по конец XVIII века[39]. Но проблемы, с которыми они сталкивались, были иными. В отличие от Европы, где элиты, институты и исторические традиции сформировались в результате тесного исторического синтеза римского наследия, германских племенных структур и католической церкви, и от Османов, возглавивших сложно организованные общества Средиземноморья и Ближнего Востока, Москва распространила свою власть над восточнославянскими княжествами и степными народами, стоявшими на более низком уровне политической организации. Умело используя культурные практики подданных, Русское государство интегрировало новые территории, включая их господствующий слой в состав элиты, организуя взаимосвязи между регионами и проявляя уважительное отношение к местным обычаям. Конечно, восстания покоренных подавлялись силой, но их сопротивление минимизировалось политикой невмешательства во внутренние дела и тем, что государство формулировало в качестве центральных лишь небольшое количество целей. Несмотря на необходимость проявлять подобную гибкость, государственная власть настаивала на том, чтобы ряд основных задач, таких как извлечение ресурсов (при их повсеместном недостатке), военный контроль и уголовное судопроизводство, выполнялся местными силами[40].

      В

37

Имперская образность: Burbank J., Cooper F. Empires in World History. Р. 15–16. Османские суды: Imber C. The Ottoman Empire. Сh. 6.

38

Goffman D. The Ottoman Empire and Early Modern Europe. Cambridge University Press, 2002. Р. 75–77, 91–92. Судебное разнообразие: Imber C. The Ottoman Empire. Р. 204–205. Идеология, закон и институты: Inalcik H. The Ottoman Empire: The Classical Age 1300–1600 / Trans. N. Itzkowitz, C. Imber. New York and Washington: Praeger, 1973. Сhs. 9–10, 12–13. Администрация и суды: Khoury D.R. State and Provincial Society in the Ottoman Empire. Mosul, 1540–1834. Cambridge University Press, 1997; Imber С. Ottoman Empire. Сhs. 5–6; Jennings R.C. Kadi, Court, and Legal Procedure in 17th c. Ottoman Kayseri: The Kadi and the Legal System // Studia Islamica. 1978. Vol. 48. P. 133–172; Barkey К. Empire of Difference.

39

Московский проект государственного строительства: Hellie R. Russia, 1200–1815 // The Rise of the Fiscal State in Europe / Еd. R. Bonney. Oxford, NY: Oxford University Press Inc., 1999. P. 481–505; Hartley J. Russia as a Fiscal-Military State, 1689–1825 // The Fiscal-Military State in Eighteenth Century Europe / Еd. С. Storrs. Aldershot: Ashgate, 2009. P. 125–145; Dunning C.S.L., Smith N.S. Moving beyond Absolutism: Was Early Modern Russia a “Fiscal-Military” State? // Russian History. 2006. Vol. 33. № 1. Р. 19–43; Kollmann N.S. Russia // The New Cambridge Medieval History / Ed. C. Allmond. Cambridge University Press, 1998. Vol. 7. c. 1415 – c. 1500. P. 748–770; Eadem. Muscovite Russia, 1450–1598 // Russia: A History / Ed. G. Freeze. Oxford: Oxford University Press, 2009. P. 27–54.

40

Экспансия России и административная централизация в XVI в.: Зимин А.А. Россия на рубеже XV–XVI столетий. Очерки социально-политической истории. М.: Мысль, 1982; Он же. Россия на пороге Нового времени. (Очерки полит. истории России первой трети XVI в.) М.: Мысль, 1972; Он же. Реформы Ивана Грозного. Очерки социально-экономической и политической истории России середины XVI в. М.: Изд. соц. – эконом. лит., 1960. Об имперских стратегиях: Khodarkovsky M. Russia’s Steppe Frontier: The Making of a Colonial Empire, 1500–1800. Bloomington, Ind.: Indiana University Press, 2002; Romaniello M.P. The Elusive Empire: Kazan and the Creation of Russia, 1552–1671. Madison: University of Wisconsin Press, 2012. Хиттл делает акцент на недостатке ресурсов в городском развитии России: Hittle J.M. The Service City. Chs. 1–4.