«Дар особенный»: Художественный перевод в истории русской культуры. Всеволод Багно

осуществленные одним и тем же поэтом. Примером может служить творчество Федора Сологуба, который считал возможным печатать одновременно выполненные им разные переводы одного и того же стихотворения Верлена. Очевидно, что сам поэт смотрел на них как на тексты не соположенные, а в чем-то дополняющие друг друга[28].

      Характеризуя основные этапы развития художественного перевода в России, М.П. Алексеев писал: «С начала XIX-го века, после карамзинской реформы русской литературной речи, начался третий период в истории русского переводческого искусства: его можно было бы назвать периодом творческим. Общий признак этого периода – уверенность и мастерство передачи. Отдельные переводы достигают в эту эпоху значительного совершенства и достаточно близко воспроизводят подлинник; мы имеем от этого времени даже настоящие шедевры переводческого искусства: несущественно при этом, что несколько раз меняются самые принципы перевода – но вопрос о том, каков должен быть хороший перевод, горячо дебатируется в печати, появляются капитальные критические разборы отдельных переводов и, во всяком случае, техника переводческого искусства непрерывно совершенствуется»[29].

      С XVIII по XX век объем переводной литературы нарастал лавинообразно. В то же время необходимо учитывать, что уровень художественного перевода в России был обратно пропорционален уровню и масштабу национальной литературы. Поэтому вполне естественно, что по сравнению с первой половиной XIX века и рубежом XIX и ХХ веков наиболее низок он был именно во второй половине XIX столетия, в эпоху великого русского романа. Более того, в известном смысле весь XIX век «можно было бы с известной долей условности обозначить как век самосознания русской литературы, которая перестала ощущать себя ущербной в общеевропейском культурном контексте. Эта очередная смена культурного ориентира, отражающая, разумеется, и идеологию эпохи, обращенную как бы “вовнутрь”, не могла не сказаться на судьбе переводной литературы, которая теперь не играла такой существенной роли в общественной и культурной жизни России, как это было в предшествующие периоды»[30]. Однако для самих романистов – Тургенева, Толстого, Достоевского, Гончарова, Салтыкова-Щедрина, Лескова – в годы формирования их литературных взглядов и творческих устремлений русская переводная литература первой половины XIX века, периода ее расцвета, сыграла первостепенную роль.

      Можно было бы привести немало свидетельств русских писателей об огромном значении переводной литературы как для их собственного творчества, так и для русской культуры в целом. Для Гоголя переводы Жуковского и прежде всего «Одиссея» – подвиг, «далеко высший всякого собственного создания, который доставит Жуковскому значение всемирное»[31]. В другом месте читаем: «Вот скольким условиям нужно было выполниться, чтобы перевод “Одиссеи” вышел не рабская передача, но послышалось бы в нем слово живо, и вся Россия приняла бы Гомера, как родного»[32]. Одно несомненно, в русской

28

См.: Багно В.Е. Федор Сологуб – переводчик французских символистов // Наст. изд. С. 207–267.

29

Алексеев М.П. Проблема художественного перевода // Сб. тр. Иркутск. гос. ун-та. Иркутск, 1931. Т. XVIII. Вып. 1. С. 175.

30

Коренева М.Ю. История русской переводной литературы сквозь призму развития русского литературного языка // Res traductorica. С. 21.

31

Гоголь Н.В. Полн. собр. соч. Т. 8. С. 379.

32

Там же. С. 237.