Все прекрасное – ужасно, все ужасное – прекрасно. Этюды о художниках и живописи. Гриша Брускин

«Гнезда», «Мухоморов» и С. Мироненко, представляющих собой художников более молодого поколения. И потому изображенных на лентах меньшего размера.

      Грудь – искусство, культура. Государство, наконец.

      Художники – граждане империи под названием Искусство. Воины, бойцы в великой борьбе. В великом деланье.

      В метафизической битве за Бессмертие.

      Орлов – созидатель коллективного бюста – демиург:

                         Пусть будет все, как я представил

                         Пусть все живут, как я заставил

                         Пусть все умрут, как я заставил.

      Борис всегда уподоблял арену искусства военному полю битвы. Говорил, что мы сражаемся на передовом крае. Потому риска у нас больше. И раненых с убитыми больше. Это был, с одной стороны, возвышенный романтический пафос, абсолютно серьезный (в отличие от искушенной игры «номы»). С другой – трогательно детский.

      В нашем послевоенном детстве война отшумела не сразу. Мы продолжали воевать во дворах. Кто против кого сражался? Естественно, русские против немцев. Третьих не было.

      Отголоски дворовых баталий мерцали в Бориных рассуждениях. И, безусловно, нашли свое отражение в искусстве художника.

      Орлов предупредил маневр противника и предрешил исход сражения: «Так победят сегодня русские».

      Выдал награды художникам-победителям, создав замечательное произведение: «Групповой портрет с лентами».

      И Будущее настало.

      Борис Орлов

Назад в страну мертвых

      Воспоминание бесконечно – фрагмент без начала и конца еще одной, «иной» реальности. Как сновидение, безумие или искусство.

Гриша Брускин. «Второе дружеское послание погибшему всерьез Дмитрию Александровичу Пригову от Брускина Григория Давидовича»

      Представим следующую картину: искусство – особая страна. Территория страны располагается в музеях. Ее жители – зрители (вечные путники) – бредут дорогами искусства из музея в музей, из зала в зал, от артефакта к артефакту.

* * *

      Скульптор Борис Орлов работает с имперскими мифами.

      С мертвой Римской империей и с когда-то живой советской. Художник взглянул на советскую цивилизацию как на погибшую еще при ее жизни.

      Кажется, я подкинул Орлову словечко «тотем» для обозначения ряда работ. Впрочем, не буду настаивать: память, как известно, порой подводит. Тогда произведения скульптора напомнили мне раскрашенные тотемные изображения североамериканских индейцев: алеутов и тлинкитов.

      Эстетика этих работ мерцает между русскими бюстами в стиле барокко и кубофутуристической скульптурой.

* * *

      Тотемы. Чурбаны, чуры. Это те, которых нужно чураться. Избегать. У чурбанов опасная аура. Они тянут назад. В царство мертвых.

      Болваны мерцают на перепутьях как верстовые столбы проклятья.

      Как бесы: «Там верстою небывалой / Он торчал передо мной / Там сверкнул он искрой малой / И пропал во тьме пустой».

* * *

      Как