Когда зацветет сакура…. Алексей Воронков

Нина и сама была рада поухаживать за мужем. Соскучилась по семейным обязанностям. До войны-то каждый день этим занималась. Но вот наконец все возвратилось на круги своя.

      Обычно принесет поднос с едой, оставит его на рабочем столе Алексея и сама тихонько ретируется, задвинув фусума. Порой он даже поблагодарить ее забудет, а если и поблагодарит, то машинально. Потому как с головой уходил в работу. «Ну и ладно, – вздохнет Нина. – Такова жизнь. Вот вернемся домой – там, глядишь, и изменится все». А пока и ей, и мужу приходится нелегко. Конечно, на фронте было гораздо тяжелее, но и эту жизнь нельзя назвать сахарной. Ни днем, ни ночью им покоя не давали. То Алексея куда-то вызовут среди ночи, то ее… Лечить-то приходится не только своих, но и местных. Отсюда и это уважение к ней. Только и слышно: «Мадам! Комапсым нида!» То есть «спасибо». А то, по старой привычке, и по-японски произнесут: «Аригато!» Так и мешают корейские слова с японскими. Японский у них по-прежнему в ходу. Когда здесь хозяйничали оккупанты, они требовали, чтобы корейцы обращались к ним только по-японски. И документы все печатались на японском, и афиши, и газеты…

      Весть об искусном русском докторе быстро разлетелась по городу. И потянулись люди к небольшому одноэтажному зданию, где Нина вела прием. Приходили взрослые, приводили детей, и она всем помогала. А порой люди приходили просто для того, чтобы полюбоваться этой красивой «мадам». Нина, попав наконец в спокойную обстановку, расцвела. Она стала женственной, у нее появился тот довоенный шарм, который заставлял мужчин останавливаться на улице и долго смотреть ей вслед. Белолицая, с чуть приметным румянцем и нежными ямочками на щеках, она не оставляла никого равнодушным. Но больше всего поражала ее неправдоподобно тонкая талия, такая тонкая, что многие офицеры из местного гарнизона стали уверять, что она носит корсет. Другие же настаивали, что это не так, что это у нее от природы. Бывало, что и пари заключали. Однако как проверить? Спросить – неудобно. Да и в баню с ней не пойдешь, так что одна надежда на пляж… Но там военврач Жакова никогда не появлялась – времени не было. Так что спорщикам оставалось лишь надеяться на случай.

      Но обо всем этом Нина не знала. Только когда она шла по городу, останавливались рикши; замирали с открытыми ртами прохожие. «О, мадам!» – только и слышно было вокруг. Если же она заходила в лавку, чтобы купить зелень или фрукты, ее тут же окружали женщины и дети. Они с любопытством рассматривали ее, а самые смелые даже пытались до нее дотронуться. «О, мадам! Танъсин арымдаун!» – какая же вы, мол, красивая.

      Алексею было приятно видеть, как люди тянутся к Нине. У нее, как и у него, появилось много знакомых среди корейцев. Их стали приглашать в гости. Чаще всего это были известные в городе люди: политические деятели, богатые предприниматели, известные врачи, профессора. Нина всегда была украшением вечера. Мужчины смотрели на нее с легким смущением, а то и восторгом. Женщины тоже были благосклонны к ней, помня, что это жена одного из руководителей советской