Твоя любовь сильнее смерти (сборник). Мария Садловская

бус, у нее такие были, он помнит. Но затем Ксения поднесла ладонь ко рту и стала целовать бусинки. Парню это было совершенно непонятно:

      – Сень, давай домой двигать! Тучи собрались, вот-вот дождь пойдет. Собирайся быстрее!

      Ксюша ошалелыми глазами посмотрела на брата и немыслимо радостным голосом выдала:

      – Живой мой муж!

      Затем взъерошила волосы на Колькиной голове и твердо заявила:

      – Не убили твоего дядь-Лешу!

      Крепко сжатый кулак с камешками Ксюша положила себе на грудь, будто хотела вдавить внутрь себя…

      Колька с опаской глядел на сестру: он слышал, что иногда от горя люди становятся дурачками. Как Дунька Матвеиха у них в селе. Получила похоронку на своего Матвея и сына Володьку и с тех пор цветов в волосы натыкает, якобы она невеста, и ходит по селу, просит всех на свадьбу. Коля испугался; чтобы не тревожить сестру (где-то он слышал, что с "такими" надо во всем соглашаться), мягко сказал:

      – Ладно, Сеня, хорошо, что живой. Пойдем домой!

      – Коля, ты не понял! Не бойся, я не сошла с ума! Вот послушай: Лешка прикрепил мои бусы к своим карманным часам. Чтобы все время носить с собой.

      Щеки Ксюши заалели, вспомнив, что сказал тогда ее муж: "Как гляну на часы, так твоим запахом и потянет"… Николай осторожно спросил:

      – И поэтому он живой? Не понимаю я, Сенька, что ты хочешь сказать.

      – Да что же ты, бестолочь такая! Здесь половина камешков. Это для меня. Он надеялся, что я посмотрю карманы. Вторую половину Алеша взял с собой! Понял теперь?

      Колька наморщил лоб, изображая натужную работу мысли, и, сделав вид, что понял, согласно кивнул головой. Затем они забрали пожитки и отправились домой в Зорянское.

      Пока Ксюша закрывала дверь, Колька забежал к соседке (та хозяйничала во дворе) и, заглядывая в глаза старушки, с надеждой спросил:

      – Бабушка Дарья, скажите, а конь Кочубей… не знаете где? Может, что слышали?..

      Дарья разогнулась, приставила ладонь к глазам, закрываясь от солнца, и нехотя ответила:

      – Считай, нету Кочубея. Данилиха видела, как немцы уводили его с собой.

      Помолчав, добавила:

      – Лошадь-то гладкая, откормленная – мяса много будет!

      Колькино лицо жалобно скривилось, хотел было что-то возразить бабе Дарье, но, махнув рукой, покорно развернулся и, понурив голову, пошел к сестре.

      По дороге Ксюша научала брата:

      – Никому ни о чем не говори! Это очень опасно, понял? Затаскают в сельсовет на допросы. А то еще, упаси и отведи Господь, в энкаведе! Пусть думают все, что убили Алешу. Так даже лучше. Маме тоже не надо говорить.

      А еще через пару лет произошло событие, после которого все сомнения, возникающие иногда в мыслях Ксении относительно мужа, отпали начисто.

      Однажды после обеда работу в поле пришлось прекратить: заладил дождь. Все стали расходиться по домам. У Ксюши с самого утра на душе было тревожно. Непонятно, почему тянуло домой. Казалось, так и полетела бы сию минуту! И сейчас она даже не стала набирать