Мир-село и его обитатели. Повесть в этюдах и размышлениях. Алексей А. Шепелёв

что после этого тётя Валя не выживет. Вся почернела и исплакалась, исхудала – даже Колобком перестали называть.

      Но года через три, когда я спросил о её судьбе, мне с присущим сельским жителям цинизмом и юмором ответили, что лётает, мол, Колобок, катается вдоль по деревне – пуще прежнего! Стаканы собирает, выпрашивает продукты питания – дай яичек, дай мясса1! – ежедневно за пивом в ларёк гоняет… Из ума, смеются, выжила, а аппетит прибавился, зарумянилась и впрямь как Колобок!

      Вскоре она и сама не замедлила.

      Подобных визитов вообще-то чураются. Но тут и помимо Колобка такой стиль общения. Приходит, допустим, бабка – молоко или яйца ей продать обещали.

      – Мать дома?

      – Нет, уехала.

      – А когда приедет?

      – Скоро должна, отец поехал встречать.

      – А машина около дома стоит.

      – На другой.

      – Сам ты где живёшь?

      – В Москве.

      – А-а. А улица какая?

      – Такая-то.

      – А у наших Лескова.

      – Ты с какого года-то?

      – С такого-то.

      – Ну, этъ ты щ молодой. А жана-то есть?

      – Есть.

      – С Москвы сама-то? Тоже молодая?

      – Да как я почти. Из Тамбова.

      – А ребятишки есть?

      – Нету.

      – А работаишь?..

      – Пишу.

      – Пишешь? Это грамоте надо знать.

      – Знаю…

      Грамоте (как и литературе и проч.) тут все знают. «Фермеры приехали…» – говорю, а нескольких лет от роду А. Шепепелёва тут же поправляет: «Фермера правильно!».

      Меня этот блиц-опрос не смущает. Вернее, в общем-то, смущает, но что, так сказать, на противоположном конце общительности? Как говорят, не в зуб ногой – полное столичное отчуждение. А тут полминуты побеседовал, и сразу всё понятно, можешь твёрдо заявить: такого-то я знаю. Это ещё чужая, а свои, знакомые и родственники, могут и в куда более личные детали вдаться, вызнать, почём жизнь, дать советы – как общие-смысложизненные, так и обиходно-частные, к примеру, насчёт внешности.

      Привыкнуть и за десятки лет трудно, а непривыкший человек, если его не гостем встречают на пару дней, как будто в тюрьме или в армии оказывается: таков подход не только у подростков или пьяниц в стилистике оторви и брось, а у всех абсолютно, от мала до велика. По сравнению с вялыми и равнодушными, а то и шизоидными городскими гражданами селяне более агрессивны, более экспансивны, целостные, но дюже шумные…

      Кроме того, тут испокон веков заведено, что двери не выполняют своих привычных функций – это к барину без доклада не войдёшь, а к батраку запросто. Случилась революция, индустриализация и т.п., многое изменилось в умах и в домах, но понятие изолированной комнаты так и не прижилось. Кто угодно когда угодно может завалиться в дом – причём как через переднюю, так и через заднюю

1

То есть мясца, мяса.