Моя дорогая Роза. Ровена Коулман

бедняжка! Ни разу в жизни не попробовать настоящие клецки! – посетовала Дженни, возвращаясь назад на кухню. И Мэдди хвостиком посеменила за ней.

      – Как вы провели время? Все в порядке? – Роза пошла следом за ними, мельком заглянув по пути в распахнутую дверь гостиной. Стеклянная витрина была открыта, а кукольный домик успел перекочевать на стол. Все двери в домике тоже были раскрыты. Внутри мерцали слабые огоньки. И было видно, что Мэдди с величайшей осторожностью рассадила крохотных обитателей домика вокруг обеденного стола в столовой. Стол был сервирован к ужину.

      – Молодец! – одобрила увиденное Дженни и поспешила к кухонному столу. Роза молча поплелась следом. – Ваша Мэдди щебечет без умолку. И что думает, то и говорит. Одобряю это качество в людях. Люблю открытых и честных людей.

      – Да уж! Открытости и честности ей не занимать! – согласилась с хозяйкой Роза, вспомнив, сколько раз простодушие дочери – качество всех детей – ставило их обеих в крайне неловкое положение. Но Мэдди как-то по-особенному была прямодушна – а если помножить это на ее наблюдательность, то в высказываниях и наблюдениях, которые она спешила сообщить в лицо тому, с кем беседовала, не всегда содержались лестные отзывы. Она без тени раздумий толстого назовет толстяком, низкорослого – коротышкой, а даме без тени сомнения сообщит, что та, по ее мнению, плохо или неподобающе одета. В возрасте двух или четырех лет такие откровения от ребенка воспринимались как вполне безобидные шутки, но сейчас Мэдди уже семь, а потому все чаще ее комментарии вызывают у посторонних людей не столько смех, сколько раздражение и обиду.

      – Тебе понравилось играть с кукольным домиком? – спросила у дочери Роза, приобняв ее за плечи.

      Мэдди стояла на табуретке, старательно смешивая муку с маслом, и, по своему обыкновению, постаралась увернуться от объятий.

      – Да! – отвечала она коротко. – Они теперь как раз ужинают, а потом пойдут смотреть телевизор. Правда, пока у нас еще нет телевизора. Но Дженни сказала, что Брайан вернется с работы и смастерит мне телевизор.

      – Может быть, не стоит одолевать человека своими фантазиями?

      – Сделает-сделает! – подала голос Дженни. – Уж если я попрошу его о таком одолжении… За тридцать лет супружеской жизни Брайан научился хорошо разбираться в том, что ему пойдет на пользу, а что – во вред.

      – Соскучилась по мне? Волновалась, где я?

      – Нет! – чистосердечно призналась Мэдди. – Когда мне интересно, я не волнуюсь. А мне было интересно. И с Дженни мне нравится быть. Она говорит без умолку, и большая командирка, но все равно очень милая. Я ей рассказала все про папу!

      – Правда? – растерянно пробормотала в ответ Роза, не зная, что и сказать.

      – Ну, что я говорила? – Дженни отвернулась от плиты, где обжаривала в сковородке кусочки мяса. – Что на уме, то и на языке!

      Интересно, что рассказала ей Мэдди, подумала Роза. О тех последних нескольких минутах перед тем, как они бросили все и подались в бега?