Всемирный потоп. Мистический закон четырех шестерок. Эрнст Мулдашев

мысли, я спросил:

      – Что ты сказал, Юрий Иванович?

      – Крепкая пирамида, говорю, очень крепкая.

      – А как ты это определяешь? Так же, как и сталь инструмента?

      – Не знаю, но чувствую, что она крепкая.

      В то время я вряд ли задумывался над тем, что блоки, из которых изготовлена пирамида, были принесены сюда за десятки километров, что современная техника не способна перетащить их и так уложить друг на друга, что в зазор между ними не входит даже лезвие ножа. Я просто об этом не думал, а был поглощен непонятно откуда нахлынувшим чувством собственной тупости. В то время я, естественно, не читал «Тайную Доктрину» Елены Блаватской и не знал, что по ее провидению египетские пирамиды были построены 75–80 тысяч лет тому назад, тогда, когда на острове Платона в Атлантическом океане жили атланты, обладавшие способностью вызывать антигравитационный эффект за счет своей психической энергии. Из популярной литературы я знал, что египетские пирамиды были построены 4–5 тысяч лет тому назад египтянами, которые даже не знали колеса. По понятным причинам, в глубине души, я удивлялся тому, как полудикие рабы под руководством жестоких жрецов смогли сделать эту титаническую и одновременно высокоинтеллектуальную работу, но я тут же прогонял эту крамольную мысль, искренне веря в то, что написано в советской литературе – то правда.

      – Пирамида, по-твоему, крепкая как конструкция или крепкий камень, из которого она построена? – задал вопрос Юрию Ивановичу Амир Салихов.

      – Камень – он везде одинаков. Крепко она сделана, невероятно крепко! Я поражаюсь технической мысли! Вот возьми, Амир, два одинаковых инструмента; по виду они могут не отличаться, но один сделан талантливо, другой – нет. Это невозможно изменить, невозможно вычислить, это можно только прочувствовать. Вот и здесь, я чувствую, гениально сделана пирамида, крепко, на века, – ответил Юрий Иванович и снова постучал по пирамиде скрюченным пальцем.

      Гробница фараона

      Курирующие нас египетские офтальмологи наконец-то договорились, и гид повел нас внутрь пирамиды Хеопса к гробнице фараона. Проход, по которому мы шли, был высотой не более метра, поэтому приходилось идти не только согнувшись, но и пригнув колени. Было очень неудобно, хотелось встать на колени и идти на четвереньках, но было жалко брюки. Проход под углом градусов в тридцать поднимался вверх и казался нескончаемым.

      – Неужели древние египтяне были такими низкорослыми? – прокряхтел идущий сзади Юрий Иванович.

      Наконец появился зал, в котором мы увидели гробницу фараона. Она была пустая. Мы стояли в этом зале внутри пирамиды и хотели лишь одного – быстрее выйти отсюда.

      – А вдруг свет погаснет? – неожиданно сказал Юрий Иванович, показав на ряд тусклых лампочек, подвешенных к потолку прохода и зала. – У них здесь, в Египте, со светом плохо, то гаснет, то загорается. А мы фонариков не взяли.

      Там, в глубине великой пирамиды, я ощущал только одно – чувство необъяснимой тревоги. Я понимал, что, даже если свет погаснет, мы отсюда все равно выберемся, даже на ощупь. Но тревога