10 дней в ИГИЛ* (* Организация запрещена на территории РФ). Юрген Тоденхёфер

А вы сами в Германии никогда ничего не крали?

      Салим: Я в Германии много глупостей наделал (смеется). Подторговывал, дрался, лгал напропалую, и все такое… Но вот убивать – не убивал.

      Ю. Т.: А если бы там вам взяли да руку отрубили?

      Салим: Я бы сказал: «Нет уж! Не надо!» Я был бы против. Это все потому, что я не понимал ислама. Я не был нищим и не имел причин воровать. Но теперь я понял ислам. Шариат – милосердие и мудрость. Шариат принимает во внимание жизненные обстоятельства каждого. И прежде чем наказать тебя, тебе всегда предоставляют еще один шанс. «Приди к нам, если тебе нечего есть. Приди к нам, если тебе что-то нужно, но не бери то, что тебе не принадлежит».

      Ю. Т.: Есть сведения, что около трехсот немцев отправились в Сирию. Почему одни возвращаются в Германию, а другие остаются?

      Салим: Многие хотели бы вернуться, но боятся, что в Германии их сразу же посадят в тюрьму. Но если они ни в чем не виновны, им бояться нечего. Но стоит мне вернуться в Германию, как меня тут же посадят. Но я не такой дурак. Я же понимаю, что и сейчас наш с вами разговор подслушивают: и полиция, и Служба охраны конституции и все остальные, кому положено. Они читают мои сообщения в Facebook, взламывают мои аккаунты. Ну и пусть взламывают. По крайней мере, убедятся, что я – обычный человек, который иногда и женщинам пишет и так далее. Мне не перед кем и нечего стыдиться. Если мне и есть перед кем стыдиться, так это перед Аллахом. Но стоит мне оказаться в Германии, как на меня тут же свалится целая груда проблем – я ведь вон сколько здесь пробыл. Целых полтора года. Они всех сажают в тюрьму. Даже тех, кто поддерживает отношения с побывавшими в Сирии. Тогда его сразу записывают в салафиты и считают весьма опасным. Независимо от того, совершал ли он преступления, или же нет. Система в Германии несправедлива. По отношению к мусульманам.

      Многие друзья уже не пишут мне, потому что боятся, что у них могут из-за этого возникнуть проблемы. Не звонят мне и не отвечают на мои звонки – всем ведь понятно, что власти все прослушивают.

      Ю. Т.: Да, но почему некоторые все же возвращаются? Сначала едут в Сирию, там пару месяцев участвуют в джихаде, а потом опять едут назад учиться? Возвращаются в города, где жили и рассказывают девушкам, мол, я побывал на джихаде!

      Салим: Я не знаю. Может, возвращаются потому, что не сумели обрести то, что искали. Или оттого, что столкнулись с плохими вещами, с несправедливостью. Может, кто-то явился сюда, чтобы просто поглядеть, как тут и что, а кто-то – чтобы потом иметь возможность по возвращении сказать: «Да, а я вот участвовал в джихаде». Похвастаться, что, мол, 50 человек прикончил, и добиться уважения друзей.

      Ю. Т.: А чем вы занимались до этого в Германии?

      Салим: Я получил диплом торговца спортинвентарем и оборудованием фитнес-центров. До этого я воспитывался в интернате. Немцы сейчас скажут: «Ах, ну да, эмиграция, тяжелое детство, вот поэтому он и отправился на джихад». Ничего подобного.