Чёрные апостолы. Татьяна Рубцова

«копейки», я не знал, скорее всего, он был уже мертв или умирал рядом на асфальте.

      – Стой! – кричал я водителю КАМАЗа, но тот неумолимо проносился мимо, даже не сбавляя скорость. – Стой! – кричал я ему вслед.

      Этот мужик-дальнобойщик за рулем гиганта, видно, очень спешил. А что стоило ему остановиться тогда.

      Тут сзади раздался хлопок. И плечо мне обожгло, словно огнем. Я не служил в горячей точке, хотя меня и приглашали на контракт, я даже не понял, что в меня стреляют, что я ранен и как дурак, помчался через дорогу. Возможно, это был болевой шок, я мчался, как ошпаренный, а сзади раздался ещё один хлопок. Я бежал по прямой, даже и не думая, как легко в меня попасть. Спрыгнув с насыпи на обочину, я бросился в высокую пшеницу. Поля тянулись по обеим сторонам дороги и колосья уже поспели: длинные цепкие усики жгли меня, и я на бегу отводил их руками.

      Сзади продолжали раздаваться хлопки и в горячке я не обращал на них внимания, пока не почувствовал сильный толчок в спину и пшеничное поле не вздыбилось у меня из-под ног.

      Наверное, я потерял сознание, потому что полная чернота окружила меня, но скоро я почувствовал холод, идущий снизу. Моя щека, грудь, живот – все заледенело. И тут я понял, что лежу ничком на сырой земле. Я приподнялся. В голове горело и жар жег спину. Но я был жив. Я сел на корточки, стараясь выглянуть. Пшеница полностью закрывала от меня дорогу. Я даже не знал, где она.

      Колосья слегка покачивались, создавая особый звук, когда касались друг друга. Этот звук усиливался, становился гулом в моей голове, тело налилось свинцом, и я сидел, опираясь о землю обеими руками. Ночной ветер освежал меня, черноту ночи освещали придорожные фонари, небо было звездным, значит ясным. Я повернул голову. Боль в спине сразу же обожгла меня. И тут я увидел парней. Они стояли далеко от меня, у придорожного столба и закуривали: мерцал и гас, и снова загорался трепещущий огонек.

      Господи, они же искали меня. О судьбе водителя «копейки» я даже не думал. Я затаился, я почти не дышал. Я уже умер, превратился в бездыханный труп, окаменел и оледенел, сидя в пшенице.

      Парни топтались под фонарем и о чем-то разговаривали. В руках у одного из них была зажигалка. В кругу света виден был слабый огонек, вспыхнувший там. Парень размахнулся и швырнул зажигалку в спелую пшеницу. Второй помахал рукой, глядя вдоль дороги. Я быстро глянул туда же. В полной темноте над рожью взлетел крохотный огонек и скрылся, упал среди спелых колосьев.

      Боже. Я посмотрел туда, куда упала первая зажигалка. Беловатый дым поднимался там к черному небу, все выше и гуще – и разом вспыхнуло пламя, облепив меня ярким огнем.

      Один из парней поднял руку. Блеснула никелированная сталь и я увидел дуло, наведенное прямо на меня.

      Треск раздался с другой стороны: там тоже разгорался огонь, дым обволакивал поле и ветер гнал огонь все дальше, раздувая его. И вся эта жаровня предназначалась одному единственному поросенку – мне. Господи! Я, наверное, потерял остаток здравого смысла и рванулся. Я думал, что уже не смогу подняться, но я вскочил на ноги и бросился