Выход зубной феи. Лора Ванхорн

он мог бы поклясться, что именно отсюда слышались все те звуки, которые минуту назад делали присутствие Поленко фактом. Сейчас же в комнатке стояла абсолютная тишина и пустота, только ненавидящая все живое китайская черепаха Неонилы прилепила злобный глаз к круглому стеклу аквариума, где она провела все лето на диете и в одиночестве. Незваный ночной гость уже был мысленно разобран оголодавшей рептилией на окорок и шейку, и только ее природная заторможенность сохранила трудовой организм Гаврилыча в целости. Избежав таким образом первой опасной встречи в директорских покоях, Тихон, не раздумывая, ринулся в объятия второй.

      Свет лился непосредственно из кабинета Поленко, и трудовик, балансируя на цыпочках, ночной татью подлетел к арке. Вытянув шею, как выставочный индюк-чемпион, он необычайным с точки зрения физиологии движением мышц вставил голову в щель приоткрытой двери. В кабинете оказалось на удивление пусто, только на столе горела лампа и лежал листок бумаги, весь расчерченный восклицательными знаками – видимо, Поленко выпускал пар после собрания. Тихон Гаврилович, вмиг забыв про странные шорохи, серной метнулся к столу, дабы первому припасть к источнику директорской мудрости.

      – От преданного друга и помощника драгоценный Леонид Серафимович не стал бы скрывать важную информацию! – успокаивал свою ветреную совесть лучший сотрудник школы. – К тому же это наверное записка с указаниями, где же состоится наше архиважное совещание и мой доклад по ситуации… Конечно же, как я сразу не подумал, здесь могут быть чьи-то уши! – Тихон плавно съезжал в раж привычной мании преследования. – Однако, предусмотрительно! Ну-с, вперед.

      Трудовик обогнул пару этажерок, нагруженных тяжеленными фолиантами школьной истории, и уселся за Поленковский стол. Ощущение ему понравилось, Тихон даже решил, что для подготовки к его будущей великой миссии перевоспитателя человечества необходимо посиживать в этом кресле хотя бы несколько дней в неделю. Заодно избавить любезного, но уже не раз контуженного на предыдущей работе летчика от тягот руководства их вконец распустившимся заведением. Глаза Квазимодыша заволакивались слезами восхищения и благодарности самому себе, но тут от шкафа бесшумно отделилась неясная тень, занесла над светлой головой явно тяжелый предмет, и через долю секунды прожектор школьной перестройки уже аккуратно лежал под столом.

      Тихон Гаврилович был без сознания.

      ***

      В одном трудовик оказался совершенно прав: судьбоносная встреча Камикадзе и Красномордого действительно состоялась. Накануне вечером после педсовета директор еще немного попримерял новый кабинет, пощурил глаза своему отражению в зеркале, отрабатывая зверское выражение лица для раздачи зарвавшимся подчиненным, и с чувством выполненного долга отправился домой. Внизу у раздевалки сидел охранник, по совместительству сторож и подсобный рабочий,