Выход зубной феи. Лора Ванхорн

он умел договориться с любым человеком по любому вопросу, что богомолообразному Тихону не грозило. Кустарное производство мебели из телефонной проволоки, затеянное Гаврилычем для обретения аналогичной народной любви, не принесло результатов. Вернее, трудовик уже был близок к заслуженному общественному резонансу, но тут пропажу нескольких километров кабеля в окрестных деревнях вдруг решили повесить на директора мясокомбината. Поделки из редкого материала следствие забрало в качестве улики прямо с задворок Тихоновского дома, а сам Квазимодыш затаился, решив на будущее пользоваться менее элегантным сырьем. В общем, чаши весов колебались, Афонькин и Тихон издалека ненавидели друг друга, но развязка не наступала.

      Теперь, стоя в гулком и пустом школьном предбаннике, Квазимодыш был как никогда уверен в своей безоговорочной победе над этой посредственностью, охранником-алконавтом. Разгадка ребуса, в каком же отделении горбольницы сейчас латают Афонькина после его встречи с директором, занял еще с десяток чудесных минут. Бальзамом излились на истерзанное трудовое сердце мысль о том, что за ненаглядного Леонида Серафимовича беспокоиться не приходится. Педсовет показал, что директор способен запросто сокрушить несогласных словом, а не делом, то есть без уклона в тяжкие статьи Уголовного Кодекса. Значит, обошлось без кровопролитья и милиции. О, это сладкое чувство, когда убираешь давних врагов чужими руками!

      Прикинув диспозицию, трудовик решил, что сон про Майами и грамоту «Учитель Года» был таки вещий, и пообещал себе в ближайшее время заняться покупкой парадной одежды для достойной встречи всемирной славы. Не то, чтобы он собирался изменить выстраданному имиджу в виде черного костюма—тройки с вороным галстуком и лаковыми туфлями; по разумению Тихона это торжественно-похоронное обрамление приятно оттеняло больничную белизну его зубной керамики, подчеркивая исключительную стройность и красоту членов. Просто привычный образ стоило бы – не ради себя, а для удобства армии поклонников – слегка разбавить черными очками или вожделенным браслетом часов «Сейко», на которые теперь, безусловно, удастся накопить. Всеблагой Леонид Серафимович уже наверняка это продумал.

      Тихон, вертясь и скашивая глаза за спину, внимательно оглядел себя в зеркале у раздевалки. Ревизией, судя по всему, он остался доволен чрезвычайно, и честно говоря, тому был повод. При взгляде на него начитанным и незлобивым людям вспоминалась княжна Марья из «Войны и Мира» в части лучистых очей и отсутствия даже намека на гармонию и красоту во всех остальных отделах Тихоновского организма. Детям и коллегам попроще он виделся каким-то чудесным чахоточным удодом, находящимся в вечном бессмысленном движении и без конца верещащим птичьим голоском с клекотом на обертонах. Голова, венчавшая сушеное тельце в черном футляре костюма, была всегда чуть склонена набок, рот сложен