Пещера. Марина и Сергей Дяченко

саага и сарны – против злобного телевизионного шефа… Павла усмехнулась – сквозь слезы.

      Раздолбеж помолчал. Раздраженно отхлебнул кофе, поморщился, поставил чашку на приказ о Павлином увольнении – так, что посреди ценного документа остался коричневый след-ободок.

      – Значит, так, Нимробец… Он просил приехать за материалами после спектакля. После сегодняшнего спектакля, в театр, в десять вечера… Ты поняла?..

      Павла не поняла ничего – но надо было кивнуть, и она кивнула.

* * *

      Сенсоры, приклеенные ленточками пластыря, мешали. Их было полным-полно – на лбу и шее, на висках, на запястьях и даже на затылке; кожа зудела все сильнее и сильнее, и почесать ее не было никакой возможности.

      – Не двигайтесь, испытуемая. Не шевелитесь – идет искажение на выходе…

      Павла стиснула зубы.

      После обеда ее подстерег в «стекляшке» Дод Дарнец – и, сладкий как мед, уговорил «попробовать поработать». Работы, по его словам, было на час от силы, причем интересные занятия и симпатичные люди не заставят Павлу скучать, а по окончании тестирования специальная машина доставит ее в любое указанное место. Павла похлопала ушами и со вздохом согласилась. Все равно ей некуда было девать время.

      «Интересные занятия» обернулись стаей сенсоров, противно липнущих к телу, и бесконечной серией глупейших вопросов. Сколько времени это длится? Два часа? Три? Перед началом «испытания» Павле предложили снять с запястья часы, и теперь она видела перед собой только унылую стену, обитую пробкой, да склоненную плешивую голову круглого человечка в белом халате – представителя «симпатичных людей». Кресло, неприятно напоминающее зубоврачебное, давно надавило ей спину и намозолило зад.

      – Лягушки очень противны, – плешивый экспериментатор нудил, не поднимая головы; на любой вопрос Павле полагалось отвечать только «да» или «нет».

      – Реагируйте быстрее… Лягушки очень противны.

      – Нет, – сообщила Павла раздраженно.

      – Красный цвет вызывает усталость.

      – Нет!..

      – Я всегда без страха прикасаюсь к дверной ручке.

      – Д-да, – запнулась Павла.

      Плешивый человечек оставался равнодушным; руки его автоматически тарабанили по маленькой клавиатуре.

      – Я спокойно отношусь к страданиям животных.

      – Нет!..

      – Раз в неделю у меня бывает запор…

      – Нет!..

      – Телеграфные столбы наводят на мысль о сексуальной агрессии…

      – Нет!!

      Экспериментатор поднял взгляд – тусклый, абсолютно отстраненный, будто в зубоврачебном кресле перед ним сидела не живая разъяренная девушка, а некое условное, гипотетическое существо, вполне равнодушное и к лягушкам, и к красному цвету, и к телеграфным столбам.

      – Идет искажение на приборы, – сообщил экспериментатор укоризненно и печально. – Последнюю серию придется повторить. Сосредоточьтесь: крупные автомобили предпочтительнее мелких.

      Павла