Волшебный дом. Сергей Бурлаченко

Просто вы для удобства решили, что мир устроен именно так. На самом деле, мир гораздо сложнее. Люди это знали давно, но вы однажды решили забыть об этом.

      – Значит, у нас на то была причина.

      – Причины не было. Был страх, что полочки закончатся, и больше хапать будет нечего. Страх заглушил все чувства и разум, стал вашим принаряженным идолом и приукрашенным царьком. Но иногда всё-таки страх отступает, и тогда человек решается шевельнуть мозгами или хотя бы вспомнить, как это делается. Сначала он беспокоится, но уже не так, как охотник за товаром на полочках. Долго мучается, но не тем, чем мучаются миллионы хапуг. И пройдя через беспокойство и мучительное сомнение, иногда вспоминает, кто он на самом деле.

      – Фантастика!

      – Опыт! Теперь слушайте меня очень внимательно. Время и Пространство, которые вам удобно считать плоскими и однородными, на самом деле выглядят иначе. У них множество слоёв. Древние мудрецы считали, что их пять. Такой пятиэтажный дом, пирог с пятью разными начинками. Или лучше представьте себе огромный прозрачный шар, в котором летают ещё четыре прозрачных шара. Это и есть Космос, являющийся системой из пяти подвижных Жизнесфер. У каждой Жизнесферы свои особые Пространство и Время. Характерные только для них образы, символы, формы. Но Жизнесферы, то есть Пространства и Времена, могут проникать друг в друга. Тогда в одной Жизнесфере оживают образы из иных Жизнесфер. Человек может иногда увидеть их, но система его восприятия срабатывает наподобие воздушной подушки безопасности. Толчок в сознании – и всё. Остаются лишь отпечатки, туманные следы, типа эффекта дежавю. Простенькое кино без сюжета и смысла.

      – Ну и слава богу! Я не люблю сложные картины.

      – О кино чуть позже. Если точно знать взаимоотношение пяти Жизнесфер, можно их сознательно видоизменять. Для человека это выглядит как перемещение из одной реальности в другую. Это описано в тысячи сказок. Ударился оземь – и стал комаром, выпил воды из лужи – заблеял козлёнком. Мы можем очутиться в мире, где вы будете, например, совой, а я мышью. Но это – там, а здесь возможен только едва заметный след о форме нашей жизни в другой Сфере, в другом Пространстве и Времени. Намёк. Скажем, волосы, похожие на птичье перо, или маленькие глазки, похожие на вздрагивающие бусинки. Если же в том мире сова убьёт мышь, то здесь это будет выглядеть, ну, например, как передача сорокалетней женщиной-чиновницей в интернат бездомного мальчугана-сиротки.

      Кожан приподняла голову и медленно произнесла:

      – Намёк – это моя красная юбка?

      – Если заглянуть в ту Жизнесферу, словно в съёмочный павильон, и переснять старый фильм, то изменения начнутся и здесь. Как с мышкой и совой. Что-то подобное произошло и с вами, пока вы спали. Режиссёр перемонтировал киноленту и избавил мир от палача Руди. А вас – от мучительного ощущения несправедливости жизни. От безрезультатной борьбы с подсознательным страхом перед детьми. Ваш враг уничтожен. Клубок старых ниток распутан. Вы скоро почувствуете, что стали немножко другой.