Океан. Елена Крюкова

по снегу путь.

      Наши розвальни кривые, кучеры – кривей,

      Наши воры – сапогами – в ребра лошадей,

      Но как нищ весь путь наш, люди,

           во снегах полей,

      Но как больно отрываться, люди, от людей.

      И машу, машу вослед я лапкою худой,

      Лисьей лапой, птичьей цапой, лентою со лба:

      Вы запомните мя, люди: в небе – над бедой —

      Простовласая комета, горькая гульба.

      «…Весь век мой высечен. Изрезан до кости…»

      …Весь век мой высечен. Изрезан до кости.

      Передо мной мерцают сани,

      Как шуба на снегу.

      Народ, прости.

      Гляди дегтярными глазами.

      Кричала… пела… Нет моей вины,

      Что вы в парче, мерлушке и финифти.

      Брусчаткою расколотой страны

      Вы под ногой меня не сохраните.

      Был страшен век. Есть страшен приговор

      Ему, распявшему колькраты

      Детей и птиц, Дух, Слово и Простор,

      В чьи длани вбиты мертвые солдаты.

      Я в розвальнях, – а бревна иней скрыл…

      Да сиречь: локти, голени и спины… —

      Качусь; мохнатый снег – подобьем крыл;

      На холоду железом синим стыну.

      Прощай, мой век! Проехала твои

      Расколы, копи, рудники, болота!

      От ненависти Божьей – до любви

      Звериной, до соленых ребер Лота!

      До челюсти ослиной, коей мы

      Врага в жестоких битвах побивали,

      От воли неба – до камней тюрьмы,

      Где нас пытали, где мы хлеб жевали…

      Остались сани! Волка бешеней, народ

      Ледово скалится, и пяткой клюкву давит,

      И помидоры из бочонка в рот сует,

      И на черницу в розвальнях плюет,

      И в облаках орлицу славит!

      А я?!.. – В собачью шубу запахнусь

      Потуже; бирюзовый крест запрячу

      В межгрудье; шею вытяну, как гусь,

      Смотря обочь, шепча опричь, обаче.

      И с напряженьем, будто бы суму

      На спину взваливая неподъемно,

      Я над толпой двуперстье воздыму —

      Язык огня – над ночию огромной!

      И высвечу! И краденые клады освещу!

      И озарю позорные подземья и подвалы!

      Перекрещу! Пересвищу! Прощу

      Вязанки преступлений небывалых!

      Весь дикий, весь великий волчий грех,

      От первородства до могилы сущий, —

      О, розвальни трясет… – прощаю всех,

      Рожденных, и погибших, и живущих!

      И на меня так пялятся глаза —

      Так тычут пальцы – рты в раззявстве ширят —

      И блеет бедной музыкой коза,

      И запах гари, и медяшки-гири,

      И кошкой – старикашка на снегу… —

      Он по зиме – босой, и я – босая…

      А кони мчат, и больше не могу,

      И вон с земли – в зенит – метель косая!

      И я лечу, откосно, круто – вверх…

      Вы с норовом, кудлатые лошадки!..

      Буран – острей ножей – в лицо, и смех,

      И ягоды