Научиться быть ведьмой. Ольга Обская

слово. И эта информация вызвала легкую дрожь и неприятное покалывание между лопатками. Такое ощущение всегда возникало у Ники, когда она была очень сильно взволнована или встревожена. Вернее, не всегда, а последние три года.

      Началось это в тот страшный день, воспоминания о котором до сих пор рвут душу на части. Тогда она с самого утра ощущала это покалывание. Это была даже не боль – это было предчувствие беды. И беда случилась. Страшная, несправедливая, непоправимая и так до конца и не понятая. Вероника до сих пор не знала ответ на вопрос «почему?». Почему это произошло? Почему они погибли?

      И вот опять это покалывание. Все сегодняшние перипетии: вызов к ректору, его сумасшедший гнев, жуткие слухи о Матвее Тимофеевиче и даже подозрительные пятна на полу аудитории № 12а и на ботинке преподавателя физики не вызвали в ней этого неприятного чувства, но, видимо, письмо ректора, в котором сообщалось о еще двух пятнах цвета крови, стало последней каплей, которая переполнила чашу спокойствия и окончательно убедила Веронику, что вокруг нее происходит что-то нехорошее.

      Она возбужденно заерзала на стуле. Ей было совершенно необходимо с кем-то поделиться своими догадками и сомнениями. Возможно, Петр Иванович, предупредивший Веронику никому не сообщать информацию из своего письма, под «никому» имел в виду именно «никому», но Вероника в очередной раз поняла его слова по-своему. Она решила, что на Наташу этот запрет не распространяется.

      Выскочив из комнаты, она прошла по коридору ровно три шага и оказалась у двери своей соседки по общежитию, а по совместительству лучшей подруги.

      – Наташ, – Вероника стукнула пару раз в дверь и просунула голову в проем, – можно?

      – Угу, – ответила подруга. Она стояла у окна и наблюдала за очередной выходкой третьекурсников. – Тебе тоже это дикое гоготание заниматься мешает?

      – Мешает, только кое-что похуже гоготания, – мрачно сообщила Вероника, закрыв за собой дверь.

      – Переживаешь из-за завтрашнего Дисциплинарного совета?

      – Еще хуже.

      – Господи, ты что, за эти несколько часов, что мы не виделись, успела влипнуть в еще одну неприятность? – покачала головой Наташа и присела на кровать. – Рассказывай!

      – На этот раз не я, а наш Бегемотик, – ответила Вероника и пристроилась рядом с подругой.

      – Узнала что-то новое? – У Наташи от возбуждения заблестели глаза. – Значит, все-таки никакая не командировка?!

      – Ни разу не командировка.

      – А кто сказал?

      – Петр Иванович.

      – Ого! – Веснушки на щеках Наташи с нежно-рыжего постепенно перешли к ярко-оранжевому, почти красному цвету. – Рассказывай!

      Взяв с подруги обещание молчать, Вероника поведала ей все, о чем говорилось в письме ректора, а также о подозрительных деталях, обнаруженных ею между двумя ботинками Аристарха Вениаминовича.

      – Так вот почему ты так долго искала упавший мел – разглядывала странные пятнышки?!

      – Именно!

      – А