Девять с половиной. Юлия Славачевская

зубы, вцепилась в авоську из кожзама и, храбро дрожа коленками, переступила порог.

      Меня запихали в «лексус» и домчали до центра города, на главную улицу, где бутиков было, как мух около помойки.

      Мы остановились около одного из них. Мой спутник заглушил мотор, вышел из машины, открыл дверцу и сказал:

      – Выходи.

      Я замотала головой, стискивая ручки своей потрепанной сумки.

      – Выходи, я сказал! – повысил голос Максим Александрович и попытался вытащить меня наружу.

      Машина сопровождения стояла поодаль, и мужики в ней ржали, как застоявшиеся жеребцы. То-то у охранников развлечение!

      Угу. Меня внутрь магазина можно было доставить только вместе с хозяйским авто, мы с ним сроднились!

      – Эля, – рявкнул Максим Александрович. – Это, в конце концов, смешно!

      – Ха-ха! – уныло отозвалась я, но с места не двинулась.

      Меня еще раз попытались выковырять из средства передвижения. И снова неудача. Я пришла в состояние: «Есть на Волге утес, он весь мохом порос»[2].

      – Уволю! – в сердцах пригрозил мне работодатель, стараясь отдышаться и прийти в нормальное состояние. Сейчас он был как плотно закрученная скороварка без предохранительного клапана. Еще чуть-чуть – и крышку сорвет начисто!

      Расстегнув черную кожаную куртку на натуральном меху, Максим явил миру свою идеальную фигуру. И, тяжело вздохнув, я все же вылезла из машины. Красота – страшная сила! Что поделаешь, я всего лишь слабая женщина. Не могу сопротивляться угрозам. Особенно таким великолепным.

      – Ну слава богу! – возвел очи горе́ Максим и, схватив меня за руку, потащил в бутик, боясь, что я сейчас сорвусь с места и устрою спринтерский забег на выматывание противника. – Первый раз в жизни вижу женщину, которая сопротивляется обновкам.

      – Тогда пользуйтесь моментом, босс, – прошипела я раздраженным аспидом. – И глядите внимательно – это я!

      Внутри торгового заведения меня быстро, как эстафетную палочку, передали с рук на руки двум блондинистым выдрам в трехслойном макияже.

      – Девочки, – приказал Максим Александрович. (Я тут же закрутила головой по сторонам, ища пресловутых девочек.) – Подберите этой милой девушке, – тут облезлые выдры уставились на меня, стараясь рассмотреть под пуховиком хотя бы видимость девушки, – что-то по фигуре и недешевое.

      – Могу предложить полированный гроб с бронзовыми ручками, – тихо прошипела я ему на ухо. – По фигуре – и недешево.

      – Это еще пока рано, – успокоил меня мужчина. – Успеется. Сначала все же начнем с платья…

      Хорошо выдрессированные барышни профессионально обнажили заточенные на мужиков белоснежные зубы из лучшего фарфора, слаженно кивнули и поволокли меня в примерочную.

      Я скорбно смирилась с жестокой и беспощадной своей судьбой и позволила себя раздеть до нижнего белья в стиле двадцатых годов. Угу. Позапрошлого столетия.

      – Смотри-ка, – сообщила одна выдра другой,

2

Песня «Есть на Волге утес», слова и музыка Александра Навроцкого.