Привидение в кроссовках. Дарья Донцова

успела ответить на этот вопрос, потому что в комнате материализовался Аркадий.

      Мой сын очень хорош собой. При росте метр девяносто девять сантиметров он носит брюки сорок восьмого размера и пятидесятого пиджак. Глаза у Кеши светло-орехового оттенка, абсолютно кошачьи, волосы темно-каштановые, а на лице аристократическая бледность. Он всегда хорошо одет, модно причесан и ненавязчиво пахнет дорогим одеколоном. При этом, как у всякого адвоката, у него великолепно подвешен язык. Кешка не теряется ни при каких обстоятельствах и умеет заставить себя слушать, девушкам он нравится чрезвычайно: красивый, богатый, ласковый, просто принц. Впрочем, кое-кто из моих подруг со смехом говорит:

      – Эх, будь мы лет на двадцать моложе, точно бы отбили его у тебя, Зайка.

      Ольга только улыбается. Она великолепно знает, что муженек никуда не денется, даже если ему, предположим, придет в голову идея совершить крен влево, он все равно вернется назад. Однако это лишь теоретические размышления, до сих пор Аркадий не пытался изменять жене, может, кому-нибудь такое поведение и покажется странным, но наш адвокат однолюб.

      – Вот, – лучезарно улыбнулся Кеша, протягивая Нинель Митрофановне большой пакет, – ты, мать, нашла самую неподходящую личность для похода на склад. Ну откуда мне знать, что по душе молодой женщине? Спасибо, Лиля подсказала. Уж не ругайте, – повернулся он к гостье.

      Нинель Митрофановна, скорей всего справившая несколько лет тому назад пятидесятилетие, зарделась и пробормотала:

      – Ах, ерунда, я детективчики обожаю, Маринину, Полякову…

      – Значит, угадал, – сиял Кешка, – у вас великолепный вкус, сам увлекаюсь. Еще кофе? По-моему, лучше со сливками.

      – Ой, нет, – кокетливо прищурилась Нинель, – слишком калорийно, нужно думать о фигуре!

      – Вам нужно о ней забыть, – источал мед Аркашка, – то, что великолепно, не может стать еще лучше.

      – А вы комплиментщик, – заулыбалась Нинель, – так и быть, капните сливок.

      – Кто, я? – ворковал Кеша, пододвигая даме жирное печенье. – Я всегда говорю только правду, одну лишь правду и ничего, кроме правды.

      Я вздохнула, глядя, как сын усиленно льстит «санэпидстанции». У французов есть такое выражение: «Врет, как адвокат».

      Дверь кабинета распахнулась. С Хучем на руках влетела Аллочка. Осторожно положив мопса в кресло, она протянула Нинель пакетик. Та заглянула внутрь.

      – Ладно, мне пора. Ершики в туалеты купите.

      – Без проблем, – заверила, сверкая глазами, Аллочка, – приобретем самые лучшие.

      – Приду через месяц и проверю.

      – Будем ждать, – сияли мы улыбками, – с радостью.

      Аркашка встал.

      – Я в ГУИН, могу вас подвезти, если в центр собрались.

      – Очень мило, – прощебетала Нинель, и они ушли.

      – Гюрза потная, – вздохнула Аллочка и шлепнулась в кресло.

      – У змей нет потовых желез, – машинально сообщила я.

      – А у этой есть, – не согласилась заместительница. – Господи, как они мне надоели, побирушки.

      – Мы сами даем!

      Алла всплеснула руками:

      –