Бонсай. Вадим Панов

фирма занималась поставками специфического железнодорожного оборудования, уверенно стояла на ногах, легко преодолев, а точнее, почти не заметив кризис девяносто восьмого года. В свое время Колыванов вычислил товар, спрос на который не зависел ни от времени года, ни от биржевых сводок, поднял дело с нуля и сумел занять нишу на рынке. Однако с недавних пор идеально отлаженная машина начала давать сбои: конкуренты действовали все более и более дерзко, активно теснили Колыванова с давно занятых позиций, и жизнь Володи стала походить на затянувшийся триллер. Жену Колыванов в подробности не посвящал, ограждал от проблем, но Ольга видела, что у него неприятности.

      – Я с Галкой сегодня в «Мир садовода» ездила! Цветов набрала кучу, траву для газона. А то у нас на даче как-то нерадостно.

      – Цветы? Правильно. Только грядок никаких не надо.

      – Грядок не будет, – пообещала Ольга. – Зато представь: прямо возле дома розы растут, хризантемы, лилии…

      – Представляю, – кивнул Колыванов. – Я это, после ужина поработаю в кабинете, лады? Надо кое-что просчитать.

      – Договорились. – Ольга прижалась щекой к щеке мужа. – Вовка, у нас все в порядке?

      – У нас все будет в порядке, – уточнил он. – Все будет хорошо.

      – А ты не обидишься?

      – На что?

      – Я еще кое-что купила. Пойдем. – Она увлекла мужа на кухню и с гордостью показала на подоконник: – Смотри!

      Володя уставился на деревце.

      – Не нравится?

      Колыванов не ответил. И Ольга неожиданно увидела, что взгляд Володи стал куда более внимательным и сосредоточенным, чем во время разговора за столом. Колыванов не просто смотрел на деревце, а разглядывал его – знакомился. Таким взглядом смотрят на человека.

      – Бонсай, – произнес наконец Володя.

      – Называется «Сердце Самурая».

      – Красивое название, – кивнул после паузы муж. – И, кажется, правильное.

      – Только не спрашивай, сколько он стоит, – попыталась пошутить Ольга.

      – Неважно, – отрывисто ответил Колыванов. – Ты правильно сделала, что принесла его домой.

      – Ты же не любишь комнатные растения, – улыбнулась Ольга. – Я думала…

      – Он мне нравится, – тихо сказал Володя. – Он настоящий.

      Ей показалось, или ветви действительно чуть склонились, словно завершая церемонию представления? Наверное, показалось: форточка приоткрылась, легкий ветерок заставил шевелиться листья.

      Что и создало эффект поклона…

      Так в доме Володи и Ольги поселился зеленый самурай. Молчаливый. Знающий себе цену. Неброский.

      Надежный.

      И в то же время – трогательный. Его окно выходило на южную сторону, и, когда весеннее солнце начинало припекать, деревце приходило в движение. Листья приподнимались, тянулись вверх, навстречу теплу и свету, крона становилась похожей на распушенную ветром копну сена и вызывала непроизвольную улыбку. Бонсай же, казалось, улыбался в ответ. Ближе к вечеру он успокаивался, как будто готовящийся ко сну человек, ночью