Черт. Александр Валентинович Амфитеатров

сверхъестественной лжи – дьявол: то Сатана Байрона и Мильтона, то смешной чертик уличного Петрушки… Вы любите истории с чертями?

      – Как вам сказать? Равнодушен к ним.

      – Я расскажу вам случай, где черт играл весьма трагическую роль и вел себя чертовски, хотя и горько поплатился за это…

      Место действия здесь – на невысоких галицийских холмах, между которыми несет нас поезд.

      Время, лет сорок, много пятьдесят тому назад. Я мог бы представить вам живых свидетелей происшествия.

      Недалеко от Коломыи есть фольварк Цехинец. В ту пору он принадлежал пану… ну, положим, хоть Висловскому, помещику не из самых крупных, но с хорошим достатком и большим весом в округе. Жил и правил хозяйством Висловский по-старинному – настоящим польским патриархом-феодалом, но человек был добрый, с хлопами ладил и даже роковой 1840 год, когда столько галицийских панов погибло под ножами и в пожарах народного восстания, Висловскому не отозвался лихом. Память его и до сих пор в почете и между поляками, и между русскими. Висловский давно уже вдовел. Жил он в своем фольварке вдвоем с дочерью Стефою – шестнадцатилетнею красавицей, пышною и дикою, как лесной шиповник. Панну Стефу только что просватали за молодого графа, скажем, к примеру, Стембровскаго, в горы, верст за двести от Цехинца.