Развеянные чары. Элизабет Вернер

Или произнесенный вами приговор навсегда и безусловно запрещает ему даже переступать порог вашей комнаты?

      Молодая женщина покраснела и в мучительном смущении перебирала пальцами работу.

      – Господин…

      – Капитан, – перебил Гуго. – Совершенно верно, так называют меня матросы. Но если я еще раз услышу это обращение из ваших уст, я, наверное, перестану докучать вам своим присутствием… Элла, выслушайте меня сегодня, прошу вас! – продолжал он самым решительным тоном, заметив, что молодая женщина собирается встать. – На сей раз я блокировал дверь, через которую вы стремитесь бежать; на мое счастье, поблизости нет и служанки, которую вы могли бы под каким-нибудь предлогом удержать в своей комнате. Мы одни, и я даю вам свое честное слово, что не двинусь с места, пока не буду помилован или снова не услышу неизбежное «господин капитан», которое навсегда удалит меня отсюда.

      Элла взглянула на него, теперь было ясно видно, что она плакала.

      – Что вам в моем прощении? – спокойно спросила она. – Меня лично вы менее всех оскорбили. Я говорила только о своих родителях и домашних.

      – Ну, до них-то мне нет никакого дела, – с бесцеремонной откровенностью ответил Гуго. – Но мне больно, очень больно, что я обидел вас! Это до сих пор камнем лежит у меня на душе. Мне не остается ничего больше, как честно и искренне просить прощения. Вы все еще сердитесь на меня, Элла?

      Он протянул ей руку. И в этом движении, в его словах было столько подлинной теплоты и задушевности, что невозможно было им противиться, и Элла, хотя и колеблясь, все-таки вложила свою ладонь в протянутую ей руку, причем просто сказала:

      – Нет.

      – Слава Богу! – с облегчением воскликнул Гуго. – Наконец-то восстановлены мои права деверя! Ну-с, так я торжественно вступаю в обладание ими. – Не ограничиваясь словами, он пододвинул стул и, сев рядом с невесткой, продолжал: – Знаете, Элла, после нашей последней встречи вы чрезмерно заинтересовали меня.

      – Чтобы заинтересовать вас, надо, кажется, быть с вами невежливой, – с упреком сказала Элла.

      – Кажется, что так, – невозмутимо ответил капитан. – Мы, «искатели приключений», совсем особенный народ и хотим, чтобы с нами обращались иначе, чем с нормальными людьми. Вы, по-видимому, разгадали это. С тех пор как вы так безжалостно отчитали меня, я оставил весь дом в покое, прошел полный курс уважения и почтения к тете и дяде и даже исключил из своих индийских сказок несколько эффектов, от которых волосы встают дыбом, – и все исключительно из боязни встретить укоризненный взор некоторых глаз. Конечно, это не могло остаться для вас тайной.

      Что-то похожее на улыбку промелькнуло на лице молодой женщины, когда она спросила:

      – Наверно, вам было довольно трудно?

      – Очень трудно, хотя мне немало помогло теперешнее настроение в вашем доме. Оно в последнее время не таково, чтобы внушить охоту дурачиться.

      При этом намеке мимолетная улыбка исчезла с лица Эллы, и оно приняло