Наперекор. Россия, обреченная на успех. Максим Калашников

свое сейчас же, ходит в рабах.

      В качестве научного подтверждения – эксперимент с зефиринками, впервые проведенный в Стэнфордском университете в еще в 1960-е годы, и с тех пор многократно повторенный. (Так называемый “Маршмеллоу-тест”, о коем мы расскажем в нашей книге дальше – М. К.) Его целью было посмотреть, кто из учеников больше ориентирован на отложенное вознаграждение, а кто – на немедленное. Потом детей из этих групп наблюдали в течение многих лет по мере их взросления и выяснили, что в долгосрочной перспективе, статистически, успешнее те, кто был готов ждать…».

      Пронин доказывает: игра нужна скорее на этапе введения в материал. Она может создать психологически безопасное для ребенка пространство, где никто не станет над ним смеяться и ставить плохие оценки, которые вызывают страх перед гневом родителей. Или страх оказаться хуже своих успешных пап и мам. Вот тут игра – как дополнение к нормальной учебе – действительно может помочь. Скажем, ролевая игра, где ребенок действует за вымышленного персонажа. И это именно дополнение к веками проверенной учебе, а не замена ее.

      «…Не надо стараться сделать из детей охочих до быстрого вознаграждения лоботрясов, ждущих, что роботы исподволь, без особого напряжения их чему-то обучат. Надо помочь им снять напряжение и дать возможность почувствовать радость серьезных личных открытий в науке. Для этого и нужна игра на уроке, но вряд ли это будет часть того блестящего пластикового мира, который так роскошно описан прогнозистами из “Сколково” и АСИ…» – считает педагог.

      Соглашусь с ним. И добавлю: и студентов вузов нельзя превращать в играющих инфантилов! Необходимо вернуться к опыту передовых советских вузов, которые с третьего курса предлагали студентам реально работать над реальными проектами в конструкторских бюро и научно-исследовательских институтах СССР. То есть там, где они могли учиться у практиков-профессионалов, как ученики и подмастерья – у мастеров старых времен. Где зубры-мастера могли подбирать себе способных юношей и девушек – продолжателей их дела.

      Нынешний философ-практик Сергей Чернышев в семидесятые учился в знаменитом физтехе МФТИ, где студенты с третьего курса погружались в реальную работу в настоящих научно-исследовательских центрах. (Физтех вообще тесно связывал образование с практической деятельностью.) И вот еще студентом Сергей Чернышев принимал участие в разработке темы перехвата вражеского аппарата на орбите:

      «Первая моя дипломная работа на Физтехе ‹…› была посвящена перехвату спутника на орбите. Задача была, мягко говоря, достаточно прагматической: вот орбита, по которой летим мы на корабле “Красный октябрь” (ныне, соответственно, “Двуглавый орел”). И нам надо перехватить противника или (в мирном варианте) попросту состыковаться.

      Советская система сближения в 70-е гг. работала сермяжно: командир “Красного октября” наводил визир на мишень, командовал: “Н-но!” – двигатели выстреливали газовой струей назад, и корабль