Норма. Владимир Сорокин

четыре яйца, пакетик сливок, майонез. Разбила яйца в миску, плеснула сливок, положила майонеза, быстро размешала и вылила на сковороду.

      – Вот. У французов есть такой омлет со свежей клубникой. Только у нас вместо клубники…

      – …земляника.

      Точно. Вообще, – она вытерла пальцы, – только наши дураки могут придумать – норму жевать в чистом виде. Зачем? Уж лучше с чем-то. Можно вообще запекать, например. Ну, там, в тесте как-нибудь. К мясу приправой, например. А то – жуй сухую! Нет, всё-таки неповоротливые мы какие-то. Французы б новый раздел в кулинарии открыли. Пирожки с нормой. Пирожное из нормы, мороженое… А тут – жуй сухую.

      Серёжа постучал согнутым пальцем по столу, железным голосом процедил:

      – Майор Пронин, ау!

      Оля засмеялась, сняла с огня готовый омлет, подставила на железную решёточку перед Серёжей:

      – Навались!

      Серёжа протянул ей чашку с вином:

      – За тебя.

      – Спасибо, солнышко…

      Чокнулись, выпили.

      Оля села напротив, откусила хлеба, ткнула вилкой в дымящийся омлет, подула, попробовала:

      – Ничего…

      – Пища богов.

      Серёжа наполнил чашки:

      – За встречу теперь?

      – Можно.

      Чокнулись. Серёжа в два глотка осушил чашку, стукнул дном о стол:

      – Амброзия…

      Оля пила медленно, голый локоть её поднимался.

      Быстро съели омлет.

      Насадив кусочек хлеба на вилку, Оля протёрла сковородку:

      – Блеск.

      – И я говорю – пища богов. – Он вытер губы о сгиб локтя, разлил остатки вина.

      Оля встала, поставила сковороду на плиту.

      Серёжа с двумя чашками подошёл к ней, протянул:

      – За твои глазки, волосы, плечи и тэ дэ.

      – Что – тэ дэ?

      – Тэ дэ…

      Он поцеловал её в шею, провёл рукой по животу, скользнул за отворот халата. Оля отстранилась, выпила. Серёжа тоже.

      Постояли, разглядывая друг друга.

      Серёжа улыбнулся:

      – Есть предложение.

      – Конструктивное?

      – Ага. Ахнем об пол? На счастье?

      – Э, нет, парниша! – Оля выхватила из его рук чашку. – У меня их всего три осталось.

      Она поставила чашки на стол.

      – А почему так мало?

      – Одну я кокнула, а четыре Витька забрал. После развода.

      Серёжа засмеялся, подхватил её на руки.

      В коридоре зазвонил телефон. Серёжа понёс Олю в коридор.

      Не слезая с его рук, она взяла трубку:

      – Да. Что? Нет, это квартира.

      Серёжа поцеловал её в шею.

      Оля бросила вниз трубку, но промахнулась. Трубка ударилась о телефон, соскочила вниз и закачалась на шнуре.

      Николай разрезал пакет, вывалил норму на тарелку.

      Скомкав пакет, швырнул в мусорное ведро, достал из шкафа ложку, банку вишнёвого варенья, открыл, сел за стол.

      Норма была старой, с почерневшими, потрескавшимися краями.

      Николай наклонил банку над тарелкой. Варенье полилось на норму. Тесть в третий раз заглянул из коридора, вошёл и, заложив худые руки за спину, покачал головой:

      – Значит,