Мой брат – Че. Хуан Мартин Гевара

стала феминисткой, потом она стала одной из первых аргентинок, что подстригли свои волосы «а-ля сорванец», начали носить брюки, курить и водить автомобиль. Я не знаю, правда ли это, но мой отец часто говорил, что, когда он познакомился с ней, она была настолько верующей, что клала битое стекло себе в обувь, чтобы истязать себя. Когда я познакомился со своей матерью, то есть когда я стал отдавать себе отчет в том, что она за личность, она уже была совершенно несносной!

      «Паршивая овца» своей семьи, маргинал и мечтатель, молодой Эрнесто Гевара Линч, конечно же, не мог не понравиться моей матери. Ей было двадцать лет, у нее было грубое лицо с высокими скулами, длинным носом, темными глазами, глубоко посаженными и расходящимися к вискам, темные волосы и стройная фигура. Она не выглядела классически красивой, но она вся словно сверкала. Она отличалась величественной осанкой. Ее невозможно было не заметить.

      На момент их свадьбы мой отец был совладельцем судостроительной компании «Эль-Астильеро-Рио-де-ла-Плата». Компания прогорала. Один из друзей предложил ему купить землю в Мисьонесе, чтобы выращивать там yerba mate[16]. Мисьонес – это субтропическая провинция, дикая земля, удаленная к самым границам Аргентины, своего рода узкий рукав застывшей лавы или грязи между Бразилией и Парагваем, там протекают реки Парана и Уругвай, и там снимался фильм Роланда Йоффе «Миссия». Провинция была захвачена испанскими иезуитами в XVII веке и населена индейцами гуарани. Убийства и грабежи считались там вполне обычным делом. Территория кое-как функционировала вне всяких законов. Для того чтобы защитить себя там, человек должен был уметь владеть топором или револьвером. Кроме того, Мисьонес был подвержен резким климатическим изменениям, и его буквально пожирала пышная растительность, таившая в себе множество опасностей. Там каждое насекомое имело экзотическое название, например, jején, ura или mbarigüi, и каждое жалило, кусало или переносило малярию.

      Mbarigüi (мошкара) была настолько мелкой, что ее было едва видно, и она проникала сквозь любую защитную сетку. Также там водилось множество змей.

      Тем не менее предложение показалось заманчивым такому авантюристу, как мой отец. А моя мать была идеальной женщиной, и она добровольно последовала за ним в эту безумную экспедицию. Они, похоже, были созданы друг для друга. Селия де ла Серна ничего не боялась. Она, можно сказать, холила и лелеяла опасности, когда представлялась такая возможность. И если она оказалась готова принять этот суровый образ жизни, будучи уже беременной, то это не просто ради того, чтобы слепо следовать за своим мужем: приключения манили ее. И потом ей очень хотелось оказаться подальше от своей семьи, воспитавшей ее в монашеской атмосфере.

      Многие биографы Че потом писали, что мои родители происходили из аристократии, аргентинской олигархии, что они были буржуа. Это всегда смешило меня. Олигархия имеет две составляющие: власть и деньги. Мои же родители не имели ни того, ни другого. С другой стороны, они обладали

16

Йерба-мате («трава мате» или «зелье мате») – так называют высушенные листья падуба. Сам напиток имеет то же название, сосуд для его приготовления также называется мате, но в российской практике прижилось название калабас (или калебас), что означает по-испански «тыква». – Прим. пер.