Мой брат играет на кларнете (сборник рассказов). Анатолий Алексин

так, чтобы не обидеть молчанием, а сам думает о чем-то совсем другом, о чем-то своем… «Весь в себе!» – говорит о нем мама. Может быть, он мыслит в эти минуты музыкальными образами. Так было, наверно, и в этот раз.

      Почему он вдруг стал заступаться за танцы?

      Но самое ужасное было еще впереди!

      Зал у нас в школе на пятом этаже. Мы с Левой медленно поднимались по лестнице. А навстречу нам, сверху, на высоких каблуках сбегали старшеклассницы – как-то бочком, бочком, как всегда сбегают по лестнице.

      Перед вечерами и балами в школе всегда начинается девчачья беготня сверху вниз: кого-то ждут, кого-то высматривают… Десятиклассницы чуть не сшибали нас с ног.

      Лева задумался. «Углубляется в музыкальные образы!» – решила я. И была очень рада: мне хотелось, чтоб в этот вечер он играл так замечательно, как никогда!

      Один раз Лева поднял на меня глаза.

      – Не отвлекайся! Не отвлекайся! – сказала я. И вдруг он спрашивает:

      – Самые пожилые учителя, как правило, работают в старших классах?

      Леве иногда приходят в голову весьма неожиданные мысли.

      – Да, – отвечаю я. – А что?

      – А старшеклассники учатся чаще всего на самом верхнем этаже?

      – У нас на пятом. И что из этого?

      – Странно как-то… Непродуманно получается: старые люди по десять раз в день должны подниматься наверх без лифта.

      Нашел о чем думать перед ответственным выступлением! Представляете?

      Да, иногда моему Леве приходят в голову самые неожиданные мысли. Вот, помню, однажды мы ехали с ним в троллейбусе. Троллейбус набит битком. Останавливается возле университета, студенты рвутся к дверям, опаздывают, как обычно. Один парень в очках спрашивает у Левы:

      – Выходите или нет?

      А тот поворачивается, улыбается и говорит:

      – Вы здесь учитесь? Интересно, на каком факультете?

      Водитель уже двери-гармошки распахнул, все лезут к выходу, а он: «На каком факультете?»

      Представляете?

      Лева, конечно, со странностями. Но, может быть, так и надо? Все великие люди были немножечко не в себе.

      На пятом этаже нас встретил Роберт-организатор. Вниз он, конечно, не мог спуститься! Это было бы для него унизительно. Роберт даже не поздоровался, не познакомился с Левой: он не любит терять время по пустякам. И сразу заговорил в своей обычной манере, опуская глаголы:

      – Инструмент с вами? Аккомпаниаторша тут, давно…

      – Проверяет рояль! – вмешался какой-то старшеклассник. – Три клавиши западают. Всего три! Сколько там еще остается?! А она так вздыхает, словно нет ни одной целой. Это же школьный рояль: на нем все классы, от первого до десятого, что-нибудь одним пальцем выстукивают. Надо понимать: специфика местных условий…

      – Теперь все прекрасно, – сказал Роберт. – Первое отделение в порядке. За кулисы!

      Лева побрел за кулисы.

      – Ты – в зал! – скомандовал Роберт.

      Я пошла в зал.

      Свободных мест уже почти не было. Только в предпоследнем ряду.

      Я