Полтора килограмма. Наталья Федоровна Никитина

лишь самого себя.

      – Вы допускаете, что после операции можете стать неполноценным человеком в плане здоровья? —

      осторожно поинтересовалась журналистка уже более мягким тоном.

      – Да. Вы, Кэрол, сейчас озвучили мой кошмарный сон. Я стараюсь гнать от себя прочь подобные

      мысли. Уж лучше умереть, чем жить как овощ. Если такое все же произойдет, я попросил Джима не мучить

      меня. Думаю, он сможет справиться со своими чувствами и отпустить меня, ведь перед ним будет тело уже

      не отца, а постороннего для него человека.

      Говорить о возможной ущербности не было желания, и, поерзав в кресле, я пробурчал:

      – Какой там у вас следующий вопрос?

      Кэрол понимающе кивнула:

      – А следующий вопрос о ваших родителях. Какими они были?

      Я закрыл глаза, возвращая свою память в тридцатые годы прошлого века. Мой голос наполнился

      теплом от нахлынувших воспоминаний. И я, не спеша, с расстановкой, начал восстанавливать хронологию

      событий, послуживших причиной моего появления на свет:

      – Отца звали Джон. Невысокий коренастый весельчак с ежиком густых черных волос, покрытых

      равномерными вкраплениями седины. От близоруко прищуренных глаз лучиками отходило множество

      мелких морщинок. Голос был густой, басовитый. Занимаясь ремонтом машин, отец обычно напевал что-

      нибудь себе под нос. Помню его хорошо, хоть мне и было всего четыре года, когда он погиб. Знаете, Кэрол, я

      всех людей по внешности и повадкам ассоциирую с представителями животного мира. Так вот, мой отец

      был типичный енот-полоскун. Только не смейтесь! Разрез глаз и форма бровей придавали ему внешнее

      сходство с этим зверем. Суетливый и жизнестойкий. Его руки были постоянно заняты каким-то делом, будь

      то деревянный свисток для меня, который он мастерски вырезал ножом, или же ремонт обуви любого из

      членов семьи.

      6

      Журналистка улыбалась. Нам вроде удалось восстановить статус-кво. Враждебность исчезла с ее

      милого личика, и она слушала меня, накручивая на палец прядь длинных волос. Оператор почти всё время

      снимал крупным планом мое лицо и практически не поворачивался к Кэрол, что давало ей возможность

      держаться расслабленно, чего уж точно нельзя было сказать обо мне.

      – А с каким животным вы бы сравнили меня? – в ожидании комплимента лукаво улыбнулась

      девушка, снова продемонстрировав двух чертиков в голубых глазах.

      – Еще не определился. Если брать в расчет только внешние данные, то вы напоминаете мне

      быстроногую лань. Об этом говорит миндалевидный разрез глаз, длинные ноги, грациозный изгиб тела. Но

      за полчаса невозможно понять характер и внутренний мир человека, а без этого нельзя делать выводы.

      Уверен, это животное из дикой среды, так как, я думаю, вряд ли вам характерна кротость и стремление к

      тихой семейной жизни.

      – Интересное сравнение, – лицо Кэрол осветила