Ангел в камуфляже. Марина Серова

отказалась.

      – С чего вы взяли, что я опасаюсь правоохранительных органов?

      «Нет, любишь ты их, как дорогих сердцу родственников!» – съязвила про себя, выдерживая приличную паузу.

      – Невозможно взять, чего нет! Вы настолько никого и ничего не опасаетесь, что не приняли всерьез угрозу ваших недоброжелателей лишить Наташу жизни и впервые взволновались по этому поводу только сегодня утром. Но и теперь не попытались связаться с руководством угро. Не опасаетесь вы их, нет, – они вам нежелательны. Но вы отвлекли меня от вами же заданной темы. Первый совет вы от меня получили, но я все же хочу услышать ответ на мой вопрос – продолжать ли мне дальше?

      – Да, – он пошевелил тяжелой челюстью. – Да-да, конечно!

      – Убийца ждал Наташу на том острове. Он знал о ее приезде заранее. И его план был обречен на успех. Благодаря счастливой случайности все вышло по-другому. Вот вам пища для размышлений о том, кому из вашего окружения можно доверять, а кому – нет. Считайте эту предпосылку моим вторым советом. Продолжать дальше?

      – Минуту!

      Он налил мне кофе, не слушая возражений, добавил коньяка, открыл и положил рядом портсигар с очень хорошими сигаретами, пододвинул пепельницу.

      – Извините меня! – встал из-за стола и направился к двери. – Телефон, что на столе перед вами, зазвонит только для вас. Это произойдет скоро, вы не успеете соскучиться. Здесь вас никто не осмелится потревожить. Можете уйти в любой момент, если захотите, но я прошу вас не делать этого, дождитесь моего звонка.

      И он вышел, оставив меня одну. Хотелось мне хохмы ради крикнуть ему вслед насчет компенсации. Сдержалась. Занялась вплотную благами, предназначенными мне, и размышлениями о причинах столь резкого поворота в его настроении. Хотя что тут размышлять!

      Телефон мурлыкнул, когда и кофе был не допит, и сигарета не выкурена до конца.

      – Это Шадов, – услышала я его голос. – Я жду вас внизу, Татьяна Александровна!

      Я вышла из двери с табличкой «Директор», и из двери с надписью «Приемная», и из стеклянных дверей, сбоку от которых висела тяжелая, бронзовая доска с рельефной гравировкой: «ЗАО Гражданстрой», к изящному «Шевроле», поджидавшему меня с открытой дверцей безо всяких надписей.

      За рулем Владимир Степанович выглядел вовсе не таким, как за столом. Он выглядел повеселевшим.

      Из собственных наблюдений знаю, что многих по жизни сильных людей угнетает не тяжесть положения, в которое они попали, а собственная нерешительность в сложившейся ситуации.

      Шадов привез меня в парк с каскадом больших проточных прудов, переливавшихся один в другой и, взяв под руку, повел в тихую дубовую аллею. В машине он не позволил мне и рта раскрыть, перебивал всякую мою попытку возобновить прежний разговор какими-нибудь пустяками, пока до меня не дошло, чего он боится. Здесь же заговорил сам и начал с шутки:

      – Вы видите, как заботится наше семейство о вашем здоровье! Второй раз за сутки вывозим вас на свежий воздух.

      – Интересно узнать, – пробурчала я в ответ, – како