Не зная пощады. Марьяна Сурикова

и молодых девчонок приманивают?

      – А что тебе непонятно? Непроявленная она, других они не держат.

      – Раз непроявленная, тогда ее в замок надо.

      – Ты хоть иногда думаешь, что говоришь? Какой замок? Она уже к восставшим присоединилась. Теперь только казнить.

      – И эту казнить?

      – Угу.

      – Вы так скоро всех баб в стране перережете, кто тогда останется?

      – Обычные бабы и останутся, мало тебе что ли? Или на ведьме жениться надумал?

      – Да упаси меня инквизиторский меч! Чего на них жениться? Ночку бы провел. В этом деле им, говорят, равных нет.

      – Молод ты еще, похоть до добра не доводит.

      – Слушай, Седрик, не выйдешь ли на полчасика, пока я тут с этой малышкой побеседую. Ничего так.

      – Идиот ты, иначе не скажешь! Да если она действительно непроявленная ведьма, то сам потом в петлю полезешь.

      – С чего бы это?

      – Да был тут один такой, прельстился невинной ведьмой. Ее потом казнили, а этому сластолюбцу так и не удалось от проклятия своего избавиться, повсюду она ему мерещилась, ночами спать не мог. Потом сам на себя руки наложил.

      – Да ты чего?

      – А того! Нельзя их трогать, лучше уж сразу убить.

      – Тьфу ты, и тут неудача. Так ты ее убивать будешь?

      – А кто еще? Клинок вот уже приготовил.

      Я стояла у стены не дыша, не осознавая до конца, что все это они говорят про меня.

      – Слушай, я пойду тогда, ладно?

      – Иди уж, куда тебе.

      – Ну давай, у тебя рука набита, только не мучай ее зря.

      – Что я, изверг что ли. Все сделаю быстро, она даже не почувствует ничего.

      Второй человек вышел, а инквизитор нагнулся и достал что-то из ящика стола. Развернув белую тряпку, вытащил из нее длинный серебряный кинжал, потом встал на ноги и приблизился ко мне. Я вжалась спиной в стену, с ужасом глядя на блестящее лезвие.

      – Что толку теперь пугаться-то? – вопросил инквизитор. – Раньше думать надо было, когда с предательницами связалась. Теперь уж поздно, – и занес руку для удара.

      Я зажмурилась, задержав дыхание и ощутив неумолимое приближение холодного клинка, а потом раздался крик.

      Широко распахнув ресницы, увидела, как инквизитор отдернул руку, выронив оплавленный клинок на пол. Отступая назад и тряся обожженной конечностью, он кричал:

      – Это еще что такое? Что за чары? Эй, ты слышишь? А ну отвечай!

      Я молчала.

      Мужчина отошел обратно к столу, смочил белую тряпку водой из графина и замотал ноющую ладонь.

      – Молчи, молчи. Найдем того, с кем заговоришь.

      Так в тишине мы провели с ним некоторое время, когда дверь снова отворилась, и зашел все тот же молодой человек.

      – Э-э-э, чего это? Живая?

      – Слушай, тут магия какая-то. Что Вильдан, ушел уже?

      – Собирается.

      – Ведьма та самая?

      Парень кивнул.

      – Ступай-ка обратно к нему, да зови сюда. Скажи, дело срочное.

      – С ума сошел! Сам к нему ступай. Я его похлеще твоих ведьм боюсь.

      – Иди,