Любовь на Рождество. Лесия Корнуолл

же? – осведомилась Элизабет, благоразумно отступив подальше от сестры, которую решила подразнить.

      «Никогда», – мысленно помечтала Фиона.

      – Очень скоро, – заверила Пенелопа, кутаясь в модную кашемировую шаль. – Подбрось лучше топлива в огонь. В этом жалком подобии замка всюду сквозняки. Должно быть, в стенах дыры величиной с мою голову.

      «Голова у нее тверже любого из камней, из которых сложены стены замка», – подумалось Фионе. Пройдя по комнате, она подбросила в камин еще торфа, поскольку в шотландских домах гостей чтили и заботились о них, даже если ответной доброты от них не видели. По мнению Фионы, Иан не смог бы выбрать жену хуже Пенелопы Карри, а он заслуживал самой лучшей супруги, такой же доброй, заботливой и отважной, как он сам.

      Не удержавшись, Фиона пустила пробный шар.

      – А что ты подаришь Иану на Рождество, Пенелопа? – спросила она. – Может, твой подарок убедит его, что ты – лучшая дев… то есть леди, какую он только сможет найти.

      – Подарю на Рождество? – Пенелопа изумилась. – Значит, в Шотландии вы делаете друг другу подарки?

      – Да, и дарим их.

      – А он мне тоже что-нибудь подарит? – спросила Пенелопа.

      Фиона приподняла брови.

      – Рождество – это прежде всего подарки, по крайней мере здесь, в Шотландии.

      Пенелопа вскинула подбородок.

      – Ну и что же тогда ему понравится?

      – Какой-нибудь дар от всего сердца, – объяснила Фиона, твердо убежденная, что сердца у Пенелопы нет.

      – То есть? – Пенелопа хмурилась.

      Прикусив язык, Фиона только улыбалась. Если Пенелопа до сих пор ничего не поняла, если даже ни разу не поговорила с человеком, за которого собиралась замуж, и не узнала, что он любит, а что нет, тогда Фиона ничем не могла ей помочь, да и не хотела. Сама она вязала брату шарф из шерсти, которую вычесала, спряла и покрасила. Иан тоже каждый год собственноручно готовил Фионе подарок – обычно вырезал что-нибудь из дерева.

      Дверь снова открылась. Фиона с надеждой вскинула голову, но увидела на пороге старую Энни.

      – Неужто в Шотландии слуг не приучают стучаться? – осведомилась Пенелопа.

      – Неужто в Англии молодежь не уважает старших? – парировала Энни и сверлила гостью взглядом до тех пор, пока та не отвела глаза.

      Энни принюхалась.

      – Чую таволгу, лаванду и тысячелистник, – объявила она, пригвоздив Фиону к месту пронзительным взглядом. – На что колдовали? – спросила она на гэльском языке.

      – На любовь, – ответила Фиона.

      – Для этой? – Энни повела глазами в сторону Пенелопы.

      Фиона покачала головой.

      – Для Элизабет и меня, – объяснила она, и Энни усмехнулась.

      – Для этого ты еще слишком молода, девочка. – Она посмотрела в сторону камина. – И что же ты видела?

      – Вообще-то ничего. Искры, – ответила Фиона, и Энни подошла к камину, чтобы заглянуть в него.

      – Говори по-английски