Греховная невинность. Джулия Энн Лонг

что же с моим голосом?

      Он задал вопрос так мягко, естественно, доверительно… своим бархатным голосом. Еве вдруг захотелось ответить правдиво, принести в дар свою искренность, доставить пастору удовольствие.

      Замечательный талант для священника.

      Или для соблазнителя.

      – Мне нравится ваш голос, – чуть слышно проговорила Ева. Без тени кокетства. Она просто сказала правду.

      Эта неожиданная откровенность вызвала у нее чувство незащищенности и легкую обиду, словно признание вырвали силой.

      Пастор не произнес ни слова.

      И тут губы его медленно растянулись в улыбке, дерзкой, почти бесстыдной, зато теперь Ева могла как следует ее рассмотреть. У нее перехватило дыхание, она едва сумела справиться с собой.

      Лицо пастора просветлело, словно из-за грозовых туч показалось солнце, и Ева ощутила, как по спине вверх прокатилась волна жара.

      На мгновение ей показалось, что она целиком во власти сидящего рядом мужчины, что, если не погаснет его улыбка, ей грозит смертельная опасность.

      Этот служитель Божий наслаждался своей победой, точно сам дьявол.

      К счастью, улыбка сбежала с его губ, как скрывается за облаками солнце.

      Еве стоило больших усилий сохранять самообладание. Однако она знала: лучший способ защиты – нападение. Нужно было выбить почву у него из-под ног.

      – И раз уж я перешла к извинениям, наверное, мне следует попросить прощения за слово «чертов», брошенное вам в лицо. Признаюсь, меня испугало ваше внезапное появление.

      – А мне понравилось словечко «чертов», – без тени замешательства отозвался преподобный. – Да и вся ваша тирада. Как видите, я только что тоже произнес это слово. В Риме живи как римлянин, вы верно заметили.

      – Но… разве священникам дозволено чертыхаться? – удивилась Ева, отвлекшись от своей первоначальной цели.

      – О, я уверен, Всевышний часто прощает нам мелкие проступки. Иное дело, если бы я ругался постоянно, да еще с остервенением, с бешеной страстью.

      «С остервенением, с бешеной страстью? Сильное выражение для духовного лица», – подумала Ева.

      – Возможно, существует некая тайная квота на подобные слова, и если ее превысить, вас ждет кара Господня.

      Улыбка пастора разила наповал, словно молния. Ева невольно подалась вперед, как ребенок, пытающийся коснуться рукой радуги. Снова!

      Преподобный принял чуть более расслабленную позу.

      – Предлагаю вам попробовать, – откликнулся он. – Думаю, здесь понадобится дерзость и необузданность.

      И снова в комнате повисла тишина. Увы, две двусмысленности подряд – «необузданность» вслед за «бешеной страстью» – оборвали нескладную, спотыкающуюся беседу. Ева не сомневалась, что пастору пришла в голову та же мысль, что и ей самой: мисс Дагган, из-за которой мужчины стрелялись на дуэли, падали с балконов и держали пари, рискуя потерять состояние, лишь бы заполучить ее, была воплощением необузданности и бешеной страсти.

      Ева почувствовала,