Греховная невинность. Джулия Энн Лонг

Йен. – Неужели ты не слышал о ней? Похоже, ты не читаешь лондонских газет.

      – Нет. Я занимаюсь тем, что очищаю людские души, как тебе известно. Так что же означает прозвище Черная вдова?

      – Колин, почему бы тебе не рассказать эту историю, ты знаешь ее лучше всех? – предложил Йен.

      Колин лениво потянулся, хрустнул пальцами и откашлялся, прочищая горло.

      – Ну, преподобный Силвейн, – протянул он, – вначале графиня Уэррен выступала на сцене театра «Зеленое яблоко». Тогда ее звали Ева Дагган. Она немного танцевала, немного пела, немного играла, показывала изящные лодыжки, надевала полупрозрачные наряды. Исполняла песенки о пиратах, презабавно дрыгая ногами. Я находил их прелестными. Эта женщина буквально околдовала Лондон. Мы все яростно соперничали, добиваясь ее внимания. Я неоднократно тратил все свои деньги на цветы для нее. Разумеется, она не принимала всерьез мои ухаживания, поскольку хорошо знала, чего хочет, а я был для нее слишком мелкой рыбешкой – ни состояния, ни титула. Однако, хочу вас заверить, она никогда не скрывала своих устремлений и вовсе не была злобной или жестокой. Неотразимые чары прекрасной мисс Евы Дагган быстро вознесли ее на вершину успеха. Она начала появляться на сцене «Ковент Гарден». А затем…

      – Слушай, Колин, не помнишь, кто свалился с балкона в оркестровую яму, пытаясь заглянуть ей в корсаж? – перебил брата Йен, барабаня пальцами по кружке с элем. – В тот вечер в театре давали «Мистраль», а Ева пришла с графом. Ходили слухи, так, впрочем, и не подтвердившиеся, что если подобраться поближе, можно разглядеть в вырезе ее соски.

      – Кэрридж, – отозвался Колин. – Бедняга повредился рассудком и с тех пор так окончательно и не оправился.

      – Надеюсь, он хотя бы успел заглянуть в вырез ее платья, пока падал. У нее восхитительная грудь. Насколько… я могу судить.

      – …А затем, говорят, в ее сети попался достаточно богатый мужчина, – продолжил свой рассказ Колин, – во всяком случае, она оставила сцену и стала содержанкой. Потом у нее появился поклонник еще более богатый и влиятельный, тогда она бросила первого покровителя. А после рассталась и с ним, чтобы выйти замуж за графа. Иными словами, графиня Уэррен, твоя «раненая дикая птица» – бывшая… куртизанка, Адам.

      Казалось, скабрезное слово лениво растянулось на столе трактира, словно обнаженная натурщица на кушетке художника.

      Оно вызывало ощущение неловкости и распаляло чувственность.

      У Адама на миг перехватило дыхание. Опасное слово отравляло воздух ядовитыми миазмами, сея хаос в душах, разлагая все моральные устои. Оно принадлежало к миру полусвета, окружавшему достойных, богобоязненных людей, словно стая волков овчарню. По крайней мере, так думали многие прихожане Адама. И этому учили своих дочерей большинство матерей в Пеннироял-Грин.

      Долг священника и духовного пастыря обязывал Адама сторониться порока. Так он и поступал. Однако не прочь был послушать о греховности. Тем более в беседе с родней, которая охотно пускалась в разговоры подобного рода.

      – Ради всего святого, Колин, я знаю, что такое