Проклятие королей. Филиппа Грегори

и выучится говорить по-английски.

      Я чувствую, как он жмется ко мне в поисках утешения.

      – Правда? Вы в самом деле так думаете? Вид у нее был очень сердитый.

      – Так полагается. А вы будете с ней добры.

      – Милорд отец очень к ней внимателен, – говорит Артур матери, словно предупреждая ее.

      Она криво усмехается.

      – Вашему отцу по душе принцессы, – говорит она. – Он больше всего любит женщин королевской крови, когда они в его власти.

      Я сижу в королевской детской с принцессой Марией, когда с урока верховой езды возвращается Гарри. Он сразу бросается ко мне, отпихивая локтем младшую сестру.

      – Будьте осторожнее с Ее Светлостью, – напоминаю я.

      Она хихикает; прелестная маленькая красотка.

      – А где испанская принцесса? – нетерпеливо спрашивает Гарри. – Почему ее тут нет?

      – Потому что она еще в пути, – отвечаю я, предлагая принцессе Марии яркий мячик; она берет его, осторожно подбрасывает и ловит. – Принцесса Катерина должна проехать по стране, чтобы люди ее видели, а потом вы поедете ей навстречу и сопроводите ее в Лондон. Ваш новый наряд готов, седло тоже.

      – Надеюсь, я все сделаю, как нужно, – серьезно отзывается Гарри. – Надеюсь, конь будет послушным и мать будет мной гордиться.

      Я обнимаю его.

      – Все так и будет, – уверяю я. – Вы прекрасно будете держаться в седле, выглядеть будете как настоящий принц, и ваша матушка всегда вами гордится.

      Я чувствую, как он распрямляет плечики, уже воображая, как будет смотреться в парчовом камзоле, верхом на коне.

      – Да, гордится, – говорит он с тщеславием любимого сыночка. – Может, я и не принц Уэльский, я только второй сын, но она мной гордится.

      – А принцессой Марией? – поддразниваю его я. – Самой хорошенькой принцессой в мире? Или принцессой Маргаритой?

      – Да они всего лишь девчонки, – отвечает он с братской насмешливостью. – Кому они нужны?

      Я слежу за тем, чтобы новые платья королевы должным образом пересыпали душистыми порошками, вычистили и вывесили в гардеробной, когда Елизавета входит и закрывает за собой дверь.

      – Оставьте нас, – коротко говорит она служанке, ведающей гардеробом, и по ее тону я понимаю: случилось что-то очень дурное, королева никогда не бывает так немногословна с теми, кто ей прислуживает.

      – Что случилось?

      – Это Эдмунд. Кузен Эдмунд.

      При звуке этого имени у меня слабеют колени; Елизавета усаживает меня на табурет, подходит к окну и распахивает его, так что в комнату льется прохладный воздух, и в голове у меня проясняется. Эдмунд – Плантагенет, как и мы. Сын моей тетки, герцог Саффолк, король к нему благоволит. Его брат стал предателем, он возглавил мятежников, выступивших против короля в битве при Стоуке, и погиб на поле боя; но Эдмунд де ла Поул, напротив, всегда был отчаянно верен, он был правой рукой короля Тюдора и его другом. Он – украшение двора, звезда турниров, красивый, смелый, блестящий герцог из Плантагенетов,