Спят усталые игрушки. Дарья Донцова

я прямо сейчас и напишу, – обрадовалась я.

      – Ну уж нет, – возразил капитан, – бумагу приму либо от самой Сундукян, либо от родственников Шабановой. А вас прошу ко мне больше не ходить.

      – Ладно, – покладисто сказала я, – сделайте только одно доброе дело напоследок.

      – Какое?

      – Узнайте, кому принадлежит телефон, по которому звонила Людмила, и что за предприятие такое ОООЗТП.

      Неожиданно следователь охотно согласился.

      – Договорились, но только в обмен на услугу.

      – Какую?

      – Я сообщу вам требуемое, а вы больше никогда ко мне не придете, идет?

      «В конце концов можно побеспокоить и начальника отделения», – подумала я и легко согласилась.

      По дороге домой позвонила Нине.

      – Когда вы соберетесь в милицию заявлять, что живы, позвоните, я вас отвезу.

      – А я никуда не поеду, – заявила Нина, зевая.

      От удивления я чуть было не вылетела в кювет и, съехав на обочину, спросила:

      – Как же так?

      – Да просто, – пояснила Нина. – Представляете волокиту воскрешения из мертвых? Справок заставят собрать чемодан. Отнесла сегодня заявление в паспортный стол, что якобы сумочку украли, а там документы. Через две недели новый получу, и все дела.

      У меня на мгновение пропал голос.

      – Но ведь Шабанову кремировали под вашим именем.

      – Ну и что? – заявила поэтесса. – Ей теперь все равно.

      – Значит, на нише прикрепят табличку «Сундукян Нина Вагановна»?

      – На могильной плите можно написать любое имя. Кстати, никто не собирается забирать урну из крематория. Ее там год подержат, а потом захоронят как невостребованный прах за госсчет.

      У меня сильно застучало в висках, очевидно, от подобных заявлений кровь бросилась в голову.

      – Послушайте, – попробовала я воззвать к человеколюбию, – сами говорили, будто Людмила ваша подруга. У нее осталась дочка. Начнут искать Милу, никому и в голову не придет, что тело уже кремировано под другим именем. Нельзя так, следует навести порядок.

      Нина ухмыльнулась:

      – Ну, подруга – это сильно сказано, просто хорошая знакомая. Ни про какую дочку я и слыхом не слыхивала, а родственников у нее никаких нет, искать некому. Ей уже без разницы, все равно сожгли, а мне волокита и головная боль.

      Я злобно ткнула пальцем в красную кнопку. Жалобно пискнув, «Эрикссон» отключился. Нет, какова! Интересненько, как она думает получить новый паспорт, коли числится покойницей? Рассчитывает на нерасторопность наших соответствующих служб? Надеется, что информация о ее «смерти» еще не достигла паспортного стола? Что ж, такое возможно. Получит другой документ и преспокойно станет жить дальше. И абсолютно никого не волнует судьба маленькой девочки, потерявшей мать. Я вытащила снимок и еще раз посмотрела на веселые, счастливые лица. Потом завела мотор и поехала домой. Обязательно найду тебя, Верочка!

      Глава 8

      Дома опять дым коромыслом. В прихожей чьи-то пальто и куртки, из гостиной доносятся раскаты