Только любовь. Басира Сараева

у нескольких соседей, чтобы построить зону отдыха. Абдул же планировал вернуться в Баку и попытаться начать новую жизнь.

      – Жена, еще чаю! – приказал хозяин.

      – А кто тебя в туалет поволочит? – раздался голос из кухни.

      – Я не умер, отец, – произнес слуга, встав из-за стола, где играл с ним в шашки.

      Когда он вернулся с чаем и медом, соперник уже убрал игру в коробку, подтрунивая:

      – Проигрывал и нашел повод улизнуть.

      – Сам ты проиграл, – ответила жена, достав коробку с домино. – Он же не сдался, а ты не стерпел.

      Гызылгюль-хала размешала косточки домино и, обняв дворецкого, усадила перед мужем.

      – Я за «спасибо» не играю, – улыбнулся Абдул. – Если проиграю, большой серый гусь – ваш.

      Предприимчивый слуга не только увеличил поголовье хозяйского скота, но и завел свой, поскольку места было предостаточно. Когда он прибыл к этим людям, в просторных сараях обитали тощая корова и две козы, которых старики собирались продать; в одном из пяти курятников находилось 15 кур. Некогда богатый фруктами сад также пришел в запустение.

      – Аппетит пропал. Давай договоримся по-другому, – ответил старик. – Проиграешь – отрежу ногу, жена пришьет мне.

      – Сам пришью, – усмехнулся Абдул. – А если проиграешь ты?

      – Встанешь и включишь видео.

      После выписки из больницы дочери купили ему видеоплейер, в который он просил ставить только одну кассету – малую свадьбу[8] внука Гусейна.

      Слуга выиграл первую партию и послушно пошел подключить приставку к телевизору. Он уже в третий раз ставил эту запись и хотел уйти к себе, как хозяин приказал остаться.

      – Если пленка оборвется, не буду же орать на сто километров.

      – С чего ты решил, что с кассетой что-то не так?

      – Говорю тебе, сядь и смотри до конца. Будто не знаю, зачем смываешься. Очередная доза зовет.

      Старик в чём-то был прав, но слуга не мог созерцать кадры на видео без боли: то тупо опускал взгляд, то закрывал большие серые глаза.

      – Как же красиво танцуешь, отец.

      – Танцевал.

      – Мои ноги к твоим услугам, и ты еще повоюешь, – пошутил мужчина с печальным лицом и подавленным голосом.

      Абдул выглядел лет на сорок, на несколько лет старше реального возраста. Это был статный мужчина с огромной лысиной и редко выступающей улыбкой на задумчивом лице.

      Он нехотя присел на стул, устремив взгляд на пол.

      – Иди за кайфом, так и быть! – произнес Баладжафар-дайы.

      – Разве этот пир не кайфарики спели? У всех на лице написано «наркоман», – сказал Абдул, указывая на членов группы «Шестерка Умида».

      Старик нахмурил брови, а слуга, подойдя к телевизору, ткнул пальцем в сидевшего за синтезатором Сейрана Ульви:

      – А этот вылитый главарь банды.

      – Зато как поет! – вставила Гызылгюль-ханум.

      Абдул нажал кнопку «стоп-кадр», и пианист с локонами, спадающими на плечи, с синими глазами

8

Торжество по случаю обрезания.