Мертвое озеро. Николай Некрасов

на лестнице она была испугана прачкой, которая, упав ей в ноги, загородила дорогу и завыла.

      – Что такое? что? – пугливо спросила Любская.

      – Сделайте милость, матушка! заставьте богу…

      – Да скажи, что тебе? – нетерпеливо воскликнула Любская.

      – Съезди ты, мать родная, благодетельница, к его милости!

      – К кому?

      – К Лиодору Алексеичу Калинскому; его милость намеднись пообещал определить мою Катю, а сегодня понесла ему белье: я, говорит, не могу; госпожа Ноготкова сама изволила заезжать ко мне и просить о своей какой-то родственнице. Ведь она человек богатый; а я, я-то где возьму деньги учить мою Катю?

      И прачка завыла.

      Слезы действовали неприятно на Любскую; она с жаром просила прачку перестать.

      – Сами знаете, девочка умная: за что пропадет! А где мне взять? шутка ли – сколько корзин должна перегладить, перестирать! ну где мне и прожить-то долго…

      Прачка готовилась еще пуще завыть.

      – Не плачь, пожалуйста: я сейчас же поеду сама к нему, – сказала Любская и стала защищаться от прачки, которая, вознося ее доброту, ловила у ней руку, чтобы поцеловать…

      Калинский тотчас же был уведомлен о предстоящем ему визите чрез своего камердинера, который находился у Куприяныча в гостях, когда прачка вбежала домой с сияющим лицом.

      В ожидании Любской Калинский изыскивал себе эффектную позу. Сначала сел в кресле с книгой и приказывал собаке положить голову ему на колено. Наконец предпочел сесть у письменного стола, разбросав по нем бумаги и книги, и углубился в занятия, как только заслышал звонок в передней.

      Камердинер, с шумом раскрыв дверь, возвестил прибытие Любской. Калинский с минуту оставался как бы пораженным, потом радостно кинулся к ней и, усаживая ее на диван, воскликнул:

      – Боже! чему я обязан счастьем видеть вас у себя?

      – Я думаю, очень обыкновенному случаю для вас: я, как и другие, приехала к вам с просьбой, – отвечала Любская.

      – Приказывайте! – наклонив почтительно голову отвечал Калинский.

      – Я прошу вас определить очень хорошенькую девочку.

      Калинский задумался.

      – Я вас умоляю, – не без кокетства произнесла Любская: она жаждала случая хоть чем-нибудь отмстить своей сопернице.

      – О! для вас я готов изменить своему слову! – восторженно воскликнул Калинский.

      – Поверьте, что совесть ваша будет вознаграждена: вы сделаете истинно доброе дело.

      – Я забуду всё, чтоб угодить вам. Это цель моей жизни…

      Калинский остановился, заметив легкое содрогание Любской, которая гордо взглянула на него; с минуту они пытливо глядели друг на друга.

      – Вы сердитесь на меня? – спросил Калинский.

      – Кто? я? за что? вы опять заговорили по-старому? – покойно отвечала Любская.

      – Нет!

      – За письмо?..

      Любская засмеялась.

      – Как вы веселы! – с удивлением заметил Калинский.

      – Отчего же мне скучать?.. Я окружена людьми, которые заботятся обо мне, исполняют мои…

      – О,