Мошки в янтаре. Отметина Лангора. Стена, которой нет. Пробуждение. Рони Ротэр

где тебя ранили. Отец Нерсу взял в семью, не чужая она нам все же.

      – А Эрмон нам кто? – робко поинтересовалась Вера.

      – Муж Айсы, нашей тетки по матери. Гвир и Савра – его дети. Смотри, вот твой конь.

      Сигге вел к ним на веревке серого коня с небольшой сухой головой, высоко поставленной шеей и длинными, мускулистыми ногами.

      – Какой красивый, – залюбовалась Вера. – Как это его не забрали до сих пор? Или не купили?

      – Забрали однажды, – усмехнулся Сигге, спрыгивая со своей лошади. – Так он дверь в деннике выломал у нового хозяина, и сюда пришел. Купить хотели, опять же. Хотели, да поймать не смогли. Как чуял, зачем ловят! Не всякий ему по душе. Подойди к нему, посмотрим как он тебя примет.

      Табунщик сделал знак Вере, и та, спрыгнув с Тучки, медленно подошла к Крепышу. Конь стоял спокойно, с любопытством рассматривая голубыми глазами приближающуюся к нему девушку. Она подошла сбоку, коснулась его рукой. Выгнув лебединую шею, Крепыш заглянул Вере за спину, потом шумно обнюхал её и потыкался носом в пустые руки. Вытянув веревку из рук табунщика, конь отошел в сторону и стал спокойно щипать траву.

      – Чего это он? – спросила Вера.

      – Думает, – глубокомысленно пояснил Сигге, сложив руки на груди, и хитровато глянул на Вайру. Вера доверчиво кивнула, не зная, что делать дальше. Ирве усмехнулся, тряхнув головой.

      – Вайра! Он уже подумал. Бери веревку, садись на Тучку и веди его домой.

      – Откуда ты знаешь? – с сомнением в голосе поинтересовалась она.

      – Ну не целовать же он тебя должен, – хохотнул Ирве. – Если не убежал, не укусил и копытом не вдарил, значит признал.

      Вера, помедлив, подняла свободный конец веревки, и потянула к себе со словами, – Иди ко мне, Крепыш.

      Конь поднял голову и спокойно подошел.

      – Забирай, забирай, – улыбнулся Сигге. – Пусть он будет тебе другом.

      Крепышу отвели стойло, в котором раньше обитал Гром. Нерса, увидев, какого коня привели для Веры, тихонько всплакнула, но не сказала ни слова. Позже, зайдя в конюшню и печально улыбнувшись, она сказала Вере.

      – Он сухари любит, – и протянула Крепышу на ладони несколько сухарей.

      – Я его не обижу, – понимая, что творится в душе у Нерсы, отозвалась Вера.

      Глава 3

      Созрела рожь, доспевал овес. Точились косы и серпы – довгарский тан готовился к жатве. В последний раз хозяевами осматривались и подправлялись амбары и лари. За несколько дней до начала жатвы Ирве по распоряжению отца отправился осмотреть поля, и позвал с собой сестру. Оседлав коней, они направились к западу от Гленартана.

      – Сначала рожь проведаем. На обратном пути на овес заедем. Если повезет, куропаток набьем, поле – самое для них место, – Ирве закинул на седло лук.

      Налитые соком щедрой земли, золотистые тяжелые колосья клонились к земле. Драгоценными камнями на желтой скатерти хлебов посверкивали васильки и ромашки. Пустынная дорога, заросшая невысокой травой, вилась меж полей и пригорков. Стрижи стремительными стайками носились в синем небе, под