Высшая мера наказания. Азриэль

установил пределы. Закат всегда содержательнее начала дня. И романтичней. Утром всё неопределенно, в хаосе фантазий. В конце же – итоги подведены. Время истекло. Мечты осуществились. Худшие опасения – не сбылись. Закат уносит в себе людскую благодарность. И – беспокойство. Не факт, что завтра всё повторится. Как и нет вообще никаких гарантий. И всё же, парень не мог свыкнуться с мыслью, что Деда больше нет. Как вчера не хотел верить в его реальность. Умерший вызывает какое-то необъяснимое почтение. Живые поневоле снижают голоса. Стараются не шуметь и держаться от покойного на расстоянии. Смерть незримо присутствует на торжестве в её честь. И люди это чувствуют. Человек думал о бренности жизни. О том, что однажды всё прекратится. Мысль оборвется в гаснущем сознании. Сердце остановится. Лёгкие жадно вберут последний глоток воздуха и… Ему не раз приходилось видеть такой закат. Горечи утраты не бывает. О прощании тоже не думаешь. Просто смотришь, как «кредитор» собирает долги. Парень спрашивал себя:

      «Можно ли к этому подготовиться?».

      Сейчас Дед ответил и на этот вопрос. Нужно ко всему быть готовым. Так будет честнее. Люди – смертны. Игнорировать это глупо. Молодому человеку трудно представить, что может умереть через секунду. В худшем случае, это случится завтра. Но «завтра» – как горизонт. Оно постоянно удаляется в следующий день. Смерть же, наоборот, приближается. Её можно ускорить. Замедлить. Или подождать. Но избежать – невозможно. Еврей посмотрел на скрещённые руки и отвернулся. С минуты на минуту за ним должны прийти. В ушах невольно слышалось слово «Египет». Вот только при чём здесь евреи? Когда-нибудь он узнает и это. Сейчас… Мысль о предстоящем пути ТУДА не давала покоя. Он не знал, каким маршрутом и транспортом его повезут, – этапируют. Мрачно усмехнулся:

      «Ещё одно новое слово с запахом ржавых цепей, дорожной пылью, униженной и измученной плотью».

      Узников вывели. Камера временно перестала быть тюрьмой. А для кого-то и навсегда. Барона и Гелу завели в соседнюю. Прощаясь, они обняли еврея. Пожелали удачи. Великан задержал его руку в своей:

      – Будь самим собой, парень! И не соглашайся на компромиссы. Помни всегда, что ничего наполовину не бывает. А в человеке – тем более. Сам видел. Ты либо есть, либо – нет. Над первым даже смерть не властна. Не давай тюрьме выдавить из тебя человека! Нахомдис, дзмао! Каргат ихавэ!(Прощай, брат, – будь здоров!)

      И бывшие сокамерники скрылись за железной дверью. Лестница вывела Юрия наверх. Знакомый майор встретил ухмылкой:

      – Ну, как, бичё, – не передумал? Выйдешь за дверь, и я уже не смогу помочь.

      «Бичё» поёжился:

      – Нет, спасибо! Обойдусь как-нибудь. Лучше поеду в Египет.

      Майор непонимающе сморщился:

      – Чего? Какой такой «ягипет», бичё? Ты чё, обкурился, что ли?

      И опер махнул конвоирам, чтоб увели. Массивные резные двери выпустили узника наружу. Солнце ослепляюще полыхнуло и он зажмурился. Ненадолго. Истосковавшийся взгляд устремился навстречу свету. Внизу были люди, машины. К одной из них он и спустился. Охранник насмешливо пошутил:

      – Дорога открыта, – можешь рискнуть. Только не обессудь!

      И