Тайные наслаждения. Джорджетт Хейер

прикидывая что-то. Но потом его перо вновь заскользило по бумаге.

      Шевиот, тем временем, очнувшись от забытья, закричал:

      – Мое завещание! Свет! Дайте света! Я ничего не вижу в этой адской тьме!

      – Терпение! Уже скоро ты сможешь подписать свое завещание, – сказал Карлайон, не поднимая головы.

      – Это ты? Ты еще здесь?

      – Да, здесь.

      – Я всегда тебя ненавидел, – непринужденно сообщил лорду Евстасий.

      – Мистер Шевиот, я искренне призываю вас отринуть столь пагубные мысли, пока не стало слишком поздно, чтобы… – обратился к умирающему священник.

      – Приятель, оставьте его в покое, ради бога! – пробормотал себе под нос Гринлоу.

      – Да, я всегда тебя ненавидел, – повторил Шевиот. – Не знаю почему.

      Карлайон отряхнув лист бумаги, встал из-за стола, и подошел к кровати, держа документ в руке.

      – Ты можешь подписать завещание, кузен? – спросил он.

      – Да, да! – горячечно прошептал Шевиот, пытаясь покрепче ухватить перо, которое вложили в его слабеющие пальцы.

      – После своей кончины ты завещаешь все имущество своей супруге, Элинор Мэри Шевиот, – такова твоя последняя воля?

      Евстасий содрогнулся в приступе негромкого смеха. Но в следующий миг от острого приступа боли у него перехватило дыхание, и он с трудом выдавил:

      – Да, да, мне все равно! Если бы я только мог лучше видеть!

      – Поднесите свечу поближе!

      Мистер Престейн дрожащей рукой взял подсвечник.

      – Это бесполезно, милорд, – пробормотал доктор.

      – Знаю. Ну же, Евстасий, держи перо, света теперь достаточно. Подписывай!

      Казалось, умирающий совершил над собой невероятное усилие. Одно долгое мгновение, обмякнув в руках Карлайона, он невидящим взглядом смотрел на бумагу под своей ладонью; затем взор его немного прояснился, и пальцы крепче стиснули перо. Он медленно вывел свою подпись внизу страницы. Перо выскользнуло из его руки, и брызги чернил запятнали стеганое покрывало.

      – О, я знаю, что должен сделать! – сказал Шевиот, словно отвечая на чей-то незаданный вопрос. – Я должен приложить… приложить к нему руку и сказать… и сказать… такова моя последняя воля. Вот и все. Клянусь богом, все-таки я одурачил тебя напоследок, Карлайон!

      Лорд опустил кузена на подушки и вынул у него из-под руки лист бумаги.

      – Вы двое – свидетели, – сказал Карлайон, обращаясь к мужчинам. – Подпишите завещание, прошу вас!

      – Если он пребывает в здравом уме… – с сомнением протянул Престейн.

      Доктор, кисло улыбнувшись, заметил:

      – Не терзайтесь опасениями на сей счет! Его рассудок столь же ясен, как и всегда.

      – Ну, если вы в этом уверены… – сказал Престейн и быстро расписался на листе бумаги.

      Кто-то поскребся в дверь; Карлайон подошел и отворил ее. На пороге возник Хитчен с сообщением, что внизу ждет мистер Карлайон.

      – Мистер Карлайон?

      – Мистер Джон,