Королева Тирлинга. Эрика Йохансен

снова шевельнулся, напряг ноги, а потом расслабился. Келси с изумлением увидела, что ему удалось высвободить одну ногу из пут.

      – Как ты это сделал?

      – Это любому под силу, госпожа, стоит только потренироваться. – Он пошевелил ногой, чтобы размять затекшие мышцы. – Еще часок, и я освобожу и руку.

      – У тебя есть семья, Лазарь?

      – Нет, госпожа.

      Келси поднялась на ноги. Дойдя до выхода, она на мгновение в задумчивости остановилась, а потом сказала:

      – Я хочу, чтобы ты стал капитаном моей стражи, Лазарь. Подумай об этом, пока пытаешься выпутаться.

      Она вышла из палатки прежде, чем он успел ответить.

      Солнце уже садилось, оставляя за собой лишь оранжевые отсветы на темных очертаниях облаков вдоль горизонта. Оглядевшись по сторонам, Келси увидела Ловкача, который стоял, прислонившись к дереву, и пристально смотрел на нее бесстрастным испытующим взглядом. Когда их глаза встретились, он улыбнулся ей загадочной холодной улыбкой, от которой у нее по спине пробежали мурашки. За этим красивым лицом скрывался другой человек – ужасный человек, чья жизнь была черна, как воды замерзшего озера.

      «Он не просто вор, ему доводилось и убивать, – подумала Келси, содрогаясь. – И много, много раз».

      Ужин оказался неожиданно обильным. Мясо, запах которого Келси учуяла чуть раньше, оказалось олениной, причем было куда лучше, чем то, что она ела несколько дней назад. На столе также были вареные яйца, что удивило Келси, пока она не заметила небольшую клетку с курами позади собственной палатки. Морган большую часть дня пек хлеб на костре, и он вышел просто отменным – с хрустящей корочкой и мягкий внутри. Рыжий мужчина, Хоуэлл, налил ей кружку медовухи, которую Келси никогда прежде не пробовала и потому отнеслась к ней с большой осторожностью. Алкоголь плохо сочетался с управлением страной. И, если верить книгам, алкоголь вообще со всем плохо сочетался.

      Она ела мало. Впервые за долгое время она озаботилась своим весом. Барти и Карлин никогда не думали о подобных вещах, и кладовая коттеджа всегда была доверху забита едой. Обычно Келси без раздумий позволяла себе добавку за ужином, но сейчас она едва притронулась к еде, чтобы они не сочли ее обжорой. Чтобы он так не подумал. Ловкач сидел рядом, и когда он улыбался или смеялся, ей казалось, будто кто-то дергает ее за невидимую веревочку. Прекратить это не было никакой возможности.

      Пока они ели, Ловкач стал расспрашивать Келси о ее детстве в коттедже. Она не могла взять в толк, почему это его интересует, но он настаивал, так что она принялась рассказывать, периодически краснея под их пристальными взглядами. Медовуха, должно быть, развязала ей язык, потому что вдруг оказалось, что у нее полно историй. Она поведала им о Барти и Карлин, о коттедже, о своей учебе: каждый день до обеда с ней занимался Барти, а потом до ужина – Карлин. Карлин учила ее по книгам, с Барти они занимались на свежем воздухе. Она рассказала им, что умеет освежевать оленя и закоптить мясо, чтобы оно хранилось месяцами, как ловко может обращаться с кинжалом, но обладает, увы, недостаточно быстрой реакцией. Как по вечерам после ужина она бралась за книгу и читала ради удовольствия,