Конные сказки. Виктор Кротов

phasis>.

      Лошадь – сама по себе волшебное существо. Огромные глаза, то задумчивые, то мечтательные. Большое, сильное и ловкое, горячее тело: в нём чувствуешь и опору, и призыв к движению. Нежный и мощный храп, ноздри – как ловушки для ветра. Фантастическое сочетание покорности и своеволия. И много чего можно ещё сказать о лошади, радуясь тому, что Господь подарил человеку такого друга.

      В каждой сказке здесь живут лошади – ведь они и сами по себе сказочные существа. Так что это будут необычные сказки. Лошадиные. Конные. И даже жеребячьи.

      Поскакали?

Автор

      Искрящаяся лошадка

      У Джи-Джи была искрящаяся лошадка. Когда Джи-Джи трудно – появится невесть откуда и Джи-Джи подхватит. Куда надо домчит, через что надо перенесёт, на любую высоту запрыгнет. И совершенно невидимая. Джи-Джи просто чувствовал, как летучие искорки его вверх поднимают.

      А дедушка сказал ему, что такие лошадки бывают только у радостных людей.

      Сластёна Буслай

      Старенький конь Буслай был отчаянный сластёна. Он работал в прокате, и с теми, кто не понимал, как ему нужен сахарок, вовсю проявлял свой норов.

      Когда один писатель, который приходил в прокат, понял буслаеву страсть к сладкому, то принёс как-то вечером целую коробку шоколадных конфет. И говорит коню после занятия:

      – Расскажи про свою жизнь – и вся коробка твоя!

      – Ладно, – сказал Буслай. – Не хотел я никому выдавать, что говорить умею, но ты меня раскусил. Да ещё так убедительно просишь…

      И нарассказал такого, что писатель написал бестселлер, и они с Буслаем прославились на весь мир.

      Цирковые конь и пёс

      В цирке выступали конь и пёс – с общим номером. Коня звали Гайтис, масти он был вороной, то есть чёрный-чёрный. А ещё – большой и надёжный. Всего-то ему приходилось бегать по кругу. Но тут особенно важно быть большим и надёжным. Иначе каково придётся тому, кто выступает на твоей спине?

      На спине Гайтиса выступал его постоянный напарник: маленький пёс по кличке Лютый. Это была очень смешная кличка для миниатюрного рыжего наездника – добродушного, как домашний тапочек. Но Лютый не был рохлей. Он был мускулистым, ладным и ловким. Между прочим, это была единственная собака в мире, делающая двойное обратное сальто-мортале на лошади.

      Что такое сальто-мортале? Кто-нибудь, может быть, знает это умственно. А каково это делать телом? Оттолкнуться, взлететь, перекувырнуться в воздухе – и приземлиться на ноги, как ни в чём не бывало!.. А если в обратную сторону?.. А если успеть перевернуться целых два раза?.. А если проделать это на скачущей галопом лошади?.. Фух-х-х, я даже рассказывать об этом устал.

      А Лютый выполнял всё так изящно, что просто душа радовалась. И обычное сальто-мортале, и двойное, и обратное. И много других разных трюков. Потому что они с Гайтисом чувствовали каждое движение друг друга.

      Вот только Гайтису всё же надоедал этот бесконечный бег по кругу…

      – Знаешь, Лютый, – говорил конь на особом лошадино-собачьем языке, – Я бы давно уже вокруг земного шара обежал, если бы вовремя в кругосветку пустился. А тут каждый день – кругоманежка!..

      – Понимаю, друг, сочувствую, – отвечал пёс на особом собачье-лошадином языке. – Но ведь если бы не твоя кругоманежка, разве был бы у нас такой номер? И мы с ним уже если не весь мир объездили, то уж полмира точно.

      – Ты-то хоть ловкость развиваешь, – не успокаивался Гайтис. – У тебя столько трюков разных! Я бы и сам лучше акробатикой занялся. Может быть, даже сальто-мортале научился бы делать, если бы не весил полтонны.

      Лютый вздохнул:

      – Да, жалко, что мы не можем ролями меняться. Мне ведь порою тоже так надоедает кувыркаться в воздухе! Вот бы, думаю, бегать себе по кругу, пусть бы на мне кто-нибудь другой кувыркался.

      – Кто-нибудь? – обиделся Гайтис. – Как это «кто-нибудь»? Я бы только на тебе согласился сальто-мортале крутить, если бы такая возможность была.

      – Ладно, ладно, я просто выразился неудачно. – Лютому было не по себе от того, что он нечаянно обидел друга. – Мы же только вместе можем работать.

      Тут они посмотрели друг на друга, представили одновременно, как маленький Лютый бежит по кругу, а здоровенный Гайтис у него на спине делает двойное обратное сальто-мортале, – и оба расхохотались во всё горло. Вернее, даже в два горла: одно лошадиное и одно собачье.

      Смеялись они громко, дружно, с ржанием и повизгиванием. На этот смех прибежал дрессировщик Джордж – большой, толстый и бородатый. Сам он, правда, почему-то не любил слово «дрессировщик» и предпочитал называть себя руководителем аттракциона. Наверное, потому, что Гайтиса с Лютым вовсе не надо было дрессировать, достаточно было организовывать их выступления. Но все остальные звали его дрессировщиком.

      – Над чем смеётесь, ребята? – пророкотал он артистичным басом. – Я тоже хочу порадоваться.

      Тут Джорджу